Древний Египет
Шрифт:
Вот как описывает И. С. Кацнельсон в книге «Тутанхамон и сокровища его гробницы» роспись на спинке трона царя: «В одном из залов дворца (возможно, еще Ахетатона), колонны которого обвиты гирляндами цветов и украшены фризом из изображений священных кобр – уреев, в кресле в непринужденной, даже несколько небрежной позе сидит Тутанхамон. Падающие сверху лучи солнца озаряют его и Анхесенпаамон. Она, видимо, умащает супруга благовониями из сосуда, который держит в руке. Подобные интимные сюжеты, передающие сцены повседневного быта, чрезвычайно характерны для искусства того времени, так же как и утонченность, плавность, мягкость линий. Цветовая гамма, несмотря на первоначальную – сейчас она несколько потускнела – яркость и обилие тонов, также говорит о тонком вкусе и чувстве гармонии. Обнаженные
У южной стены находился другой примечательный предмет – маленький ковчег. Со всех сторон он обшит довольно толстыми золотыми листами с выбитым на них барельефом, несколько грубовато и упрощенно передающим различные эпизоды семейного быта Тутанхамона. И здесь имя Атон заменено на Амон. Дверцы ковчега, имевшего очертания небольшого храма или часовни, были раскрыты, внутри находилась подставка для статуэтки, но сама статуэтка, судя по всему золотая, исчезла бесследно. Ожерелье из огромных золотых, сердоликовых и стеклянных бусин с золотой подвеской, лежало рядом. Тут же находились еще один сундук и части разобранного балдахина, а за ними до самого входа, занимая остальную часть южной стены и отрезок восточной, стояли также разобранные на детали четыре колесницы. Покрывающие их украшения были сорваны, а затем в полном беспорядке брошены грабителями. Эти колесницы потребовали тщательной и трудоемкой реставрации.
Здесь же было разбросано множество разнообразных мелких предметов: алебастровые сосуды, посохи, луки, сандалии, четыре опахала из лошадиных хвостов, позолоченные ручки которых венчались львиными головками. Всего в передней комнате, по предварительным подсчетам, находилось шестьсот-семьсот предметов, и, для того чтобы сохранить многие из них – это было ясно с первого взгляда, – требовались недели тяжелого, кропотливого труда. Как говорил Говард Картер: «Наша жизнь в это время напоминала кошмар». Следовало учитывать и фактор времени. Если, например, для изделий из золота или поделок из камня века и тысячелетия никакого значения не имели, то для других материалов, например, ткани или кожи, они оказывались гибельными.
Под полевую лабораторию для временной консервации и реставрации приспособили одну из соседних гробниц. Естественно, что при таких условиях дело продвигалось очень медленно и требовало полной отдачи времени, сил и нервов археологов. К тому же самые невероятные слухи о немыслимых сокровищах, обнаруженных Картером, распространились по всей округе и далеко за ее пределами. Они возбуждали алчность любителей легкой наживы. Была усилена охрана, работа велась только сотрудниками экспедиции.
Что выглядело странно, так это поведение и логика древних грабителей, посетивших и частично разграбивших гробницу. Конечно, понять, что же именно было ими унесено, можно только частично, например, по надписям на сундуках. Прочее утрачено безвозвратно. Но что удивительно, в содержимом ларцов, перечисленном в надписях, указаны сосуды и другие предметы, которых нет, похищены и прочие явно не драгоценные вещи, а золотые и из сплава золота с серебром переложены в другие сундуки, но не взяты. Переложили в другие ларцы фаянсовые чаши, два бумеранга, резную шкатулку из слоновой кости, а также одеяния и части парадного панциря, состоявшего и нескольких тысяч золотых, фаянсовых и стеклянных деталей. Очень, повторимся, странное поведение для грабителей…
Исследуя обнаруженные в передней комнате предметы, их взаиморасположение и некоторые следы, оставленные расхитителями, Говард Картер смог в общих чертах восстановить события, происшедшие здесь три тысячи лет назад. В первый раз грабители проникли сюда года через три-четыре после захоронения Тутанхамона. Возможно, и даже вероятно, что среди грабителей находился человек (или несколько человек), хорошо знакомый с расположением помещений гробницы. Ход в кладовую, несмотря на то что замурованную дверь заслоняло ложе, пробили точно в надлежащем месте.
После того как был обнаружен взлом, проход, ведущий от первой двери
Когда впоследствии другая шайка решила туда пробраться, ворам уже пришлось прорывать узкий лаз сквозь заполненный щебнем коридор. Проползти через него могли только субтильные грабители, да и то с трудом. Поэтому им пришлось довольствоваться лишь мелкими предметами.
В самой кладовой грабители все перевернули, ее пол был усеян вещами сплошным слоем. Когда гробницу приводили в порядок, сюда, должно быть, никто из служителей некрополя не заглянул. Опять же из-за особенностей прохода: чтобы попасть в эту комнату, пришлось бы проползти на животе под ложем в узкий лаз.
Что же касается передней комнаты, то ей постарались придать надлежащий вид. Конечно, до полного порядка в ней было далеко. Сначала можно было подумать, что небрежность в размещении вещей допущена служителями еще во время захоронения фараона: ведь, с их точки зрения, все равно никто не посмел бы нарушить вечный покой усопшего царя. Но впечатление это было обманчиво. Грабители хозяйничали здесь, видимо, так же, как и в кладовой.
Когда воры сквозь проломы в обеих дверях проникли внутрь, они с лихорадочной торопливостью занялись поисками ценной добычи, но такой, чтобы ее удобно было вынести и спрятать. Освещение у них было, естественно, не электрическое, а светильники или факелы с тусклым светом. Они быстро рылись в сундуках, выбрасывая все, что не представляло для них интереса, и отшвыривая в сторону ненужные предметы. Иногда в спешке грабители ошибались, принимая позолоченное дерево за драгоценный металл. Поэтому оказались выломанными многие резные украшения мебели, покрытые позолотой. Но кое-что второпях воры просто не заметили, поэтому некоторые весьма ценные золотые изделия, на радость археологам, уцелели. Воры так торопились, что даже позабыли явно приготовленные для выноса массивные золотые кольца, завернутые в платок. Это доказывает, что люди, приводившие помещение в порядок, хотя и не отличались аккуратностью, зато были, безусловно, честными, ведь похитить такой сверток ничего не стоило.
Как полагает Говард Картер, возможно, что грабителей удалось захватить на месте преступления или несколько позднее и украденные ими вещи вернули обратно. Поэтому очень многие ценные предметы все же сохранились. Но тогда остается непонятным, почему же немало вещей все-таки исчезло. Если грабителей поймали сразу, то при них должны были найти и всю добычу. Если же их арестовали позднее, когда кое-что они успели продать, то возникает вопрос: на какое время усыпальница оставалась открытой?
Так или иначе, служители некрополя вновь замуровали вход в переднюю комнату и поставили на нем печати с изображением шакала и девяти связанных пленников. Прорытый в коридоре ход засыпали щебнем. Точно так же был замурован и опечатан наружный вход. Как удалось оградить гробницу от новых посягательств – сказать трудно. Может быть, ее завалили землей и утрамбовали. Во всяком случае, во времена правления XIX династии и первых фараонов XX династии в гробницу никто не проникал. А затем ее надежно скрыли лачуги рабочих, строивших усыпальницу для Рамсеса VI. Никто из этих рабочих, конечно, не подозревал, какие сказочные сокровища таятся под полом их лачуг.
На восстановление отдельных вещей ушли многие недели кропотливого труда. Изделия из дерева, покрытые росписями по грунтовке, начинали деформироваться, а повреждение грунтовки нанесло бы непоправимый ущерб живописи или листовому золоту, украшавшему эти предметы. Пострадали и ткани. Особое опасение внушали узоры из бус и розеток, которыми они были расшиты. Кожа превратилась в труху. Иногда сразу же на месте приходилось нанизывать бусину за бусиной на новую нитку или в том же порядке переносить на покрытый тонким слоем парафина лист картона или фанеры, с тем чтобы в более удобных условиях окончательно закрепить вышивку, ожерелье или какое-либо иное украшение. Приходилось и заменять безнадежно поврежденные от времени детали, например истлевшее дерево, для того, чтобы сохранить весь предмет в первоначальном виде.