Древний свет

Джентл Мэри

Я спросила:

— Что произойдет, когда мужчины и женщины с Побережья высадятся здесь и сожгут телестре , убьют вас? Вы станете сражаться и умирать или просто умирать?

— С'ан говорят, что сначала мы должны сражаться, а потом, если мужчины и женщины из хайек не вернутся к своим каналам, дать им здесь какое-нибудь место, какое мы сможем. — Она помолчала. Ее тон был совершенно прозаичен. — Нам нужно посмотреть, можно ли их отговорить от этого. Война будет означать, что станет меньше нас, но больше пищи, поэтому мы сможем принять их. А если, как я полагаю, они окажутся разорителями земли… что же, тогда мы сможем убить их позже, когда они разойдутся по Ста

Тысячам. И, отправив их к Богине, будем надеяться, что Она вернет их на плодородные земли.

Я изумленно смотрела на нее.

— Не принимайте меня за С'аранти , — сказала Кассирур Альмадхера. — Мы не нуждаемся в том, чтобы получать сообщения от Чародея. Мы в Домах-источниках всегда планировали подобное, если на нас пойдет многочисленный враг.

Передо мной под ранним утренним солнцем находилась ортеанка в грязной мантии, сильно выпуклые ступни ее босых ног прочно стояли на горной породе.

— Не считайте меня идиоткой, — сказала я. — Это были бы образцовые боевые действия, если иметь дело с ортеанской войной. Возмутительно, но возможно. Это ортеанцы с оружием земных людей. Да и, кто знает, возможно, со своими собственными устройствами от Народа Колдунов… вы дадите сарил-кабриз ?

Белое солнце, отражаясь от скалы, сгоняло клубящийся туман с влажной мох-травы и ослепило меня, когда я повернулась, чтобы уйти обратно в Цитадель от этой женщины, вырисовывавшейся на фоне неба в дневных звездах. До меня ясно доходил задумчивый голос Кассирур:

— Возможно, да. А возможно и вообще без сражения. Дать им свободно прийти к нам, а потом отправить их в Ее сияющее царство с помощью яда или спрятанных ножей. Если угодно послушать, то это и есть единственное послание из Башни, которое она передала за последние шесть лет. Старик Чародей скорее притворился бы, что верит в нашу Богиню, чем допустил бы войну с использованием оружия Народа Колдунов или Земли.

Я не остановилась. Была ли ясность в моем сознании следствием потрясения или хорошей осведомленности? Или того и другого? Сказанное Кассирур прозвучало так по-ортеански, и я помню…

Воспоминания, построенные из иллюзий.

Где-то внутри соединяющихся друг с другом залов Цитадели я нашла Дуга Клиффорда, побродив по тихим, пыльным комнатам и залам, где аширен устанавливали жаровни, чтобы бороться с застоявшейся в воздухе сыростью. Он выслушал меня в длинной галерее, где я повторила ему сказанные мне за час до того слова Кассирур.

— Нет , — сказал он. — Я полностью сознаю принцип культурной терпимости, но он имеет свои границы. — Затем добавил, возмущенно сверкая глазами: — Им не хватает обыкновенного здравого смысла, чтобы избежать резни!

— Ортеанцы смотрят на смерть по-иному. Как на что-то такое, что они переживут.

— Корасон Мендес такого не поймет. — Дуг остановился возле одного из окон-щелей. — Я такого не понимаю.

— И я. Но я не ортеанка.

Что-то во мне хотело возразить. Я не дала ему воли. Мы с Дугом пошли вдоль галереи, пол которой был недавно устлан шкурами зилмеи и циновками. Тут и там раздавались голоса. Слышен был шум передвигаемых тяжелых предметов.

— По крайней мере, мы заранее узнаем о начале вторжения, — сказала я. — Молли предупредит меня, когда какие-либо джаты покинут южный континент. Дуг, как я могу сообщить ей о Кассирур? Дела были довольно плохи и до того, как это случилось. Что же нам теперь делать?

— Попытаться выяснить, нельзя ли это назвать всеобщим убеждением или же только прерогативой Говорящих-с-землей и Хранителей Источника.

Тут длинная галерея привела к залу восьмиугольной формы без соединительного коридора. Через проходы под арками были видны другие залы. Солнце образовывало голубые тени на белых камнях. Этот кроличий садок с низкой крышей не был придуман Народом Колдунов. Мне был виден и более обширный зал, где две женщины со

светлыми гривами вывешивали портьеры и знамена, и я гадала, в каком из этих помещений впервые встретилась с той женщиной, которую называли Сутафиори, Далзиэлле Керис-Андрете, Короной Ста Тысяч.

Дуг тронул меня за руку.

— Линн, не было ли неверным мое впечатление об Орландис? Не могла ли она использовать свое положение Чародея для поощрения…

— Резни? — подсказала я. Тогда это круглое, похожее на беличью мордочку лицо было чужим; Дуглас Клиффорд позволил себе осуждать амари Рурик Орландис. Почему меня должна обижать чья-то мысль о том, что она могла так поступить? Это ортеанский образ мышления, а она ортеанка, но в тоже время и посторонняя. Я сказала: — Не знаю, Дугги.

В этом невысоком человеке было что-то от забияки, когда он, чтобы сориентироваться, стал оглядываться по сторонам.

— Я поговорю с Ромаре Керис-Андрете, — сказал он. — Думаю, он здесь. И с представителем некоторых с'ан , как вы считаете? Линн, побеседуйте с Т'Ан Халтерном и Блейзом Медуэнином. Нам нужно знать, кто еще думает так же, как Кассирур. Если ортеанцы из телестре примут насильственные действия такого рода, то, боюсь, как бы подобное не восприняли в качестве предлога для того, чтобы Земля взяла на себя управление Карриком V… и одному Богу ведомо, к какого рода действиям это может привести.

Не знаю, какой из Т'Ан первым поселился в помещения Цитадели, но туда, где появился один, последовали все. Новое жилище Т'Ана Морского маршала я нашла в высокой башне! Это была одна из немногих комнат с узким, как щель, окном. Халтерн смотрел вниз на город.

Я не видела ничего, кроме неба, заполненного звездами, и мелькавших на его фоне рашаку , а потом, подойдя к каменному подоконнику, увидела, на что он смотрел. То были всадники на мархаца х, двигавшиеся по холмам Римона и лугам Имира: группы из трех-четырех человек, с аширен верхом на более низкорослых скурраи , и, судя по одежде, смотревшейся на этом расстоянии в несколько миль ярко-красными, зелеными и золотыми пятнами, они были из самых отдаленных телестре . Северная Ремонде, Пейр-Дадени, Кире. Мне в лицо дул теплый ветер. От гавани начинал накатываться влажный морской туман, постепенно закрывая дома телестре , делая неясными очертания белых стен, меняя зеленый цвет чувствительного к теплу лапуура на пепельно-серый… Отсюда можно было глядеть вниз, во внутренние дворики обнесенных глухими стенами домов телестре , и видеть маленьких аширен , взрослых в ярких одеяниях, мархацев в хлевах и действующие фонтаны. Тучами взлетали угнездившиеся рашаку , встревоженные возвращавшимися в свой город ортеанцами из телестре .

— Здесь уже Андрете из Пейр-Дадени, — сказал старик. — Он снова опустился на кресло-кушетку. Из-за холодных каменных стен она была устлана серыми и черными шкурами зилмеи .

— Должен приехать кто-то еще?

— Т'Ан Имир. Герен не любит городов.

Отодвинулся в сторону занавес из бусинок, и мужчина в морвренской мантии подал нам травяной чай. Его бурая грива была заплетена сложным образом, а кожу между пальцами рук украшали золотые запонки, и что-то в том, как он суетился над Халтерном н'ри н'сут Бет'ру-эленом, заставило меня переместиться и повернуться спиной к окну таким образом, чтобы видеть освещенное этим светом лицо старика. Его тонкая серебристая грива казалась редкой. Но меня встревожила впалость покрытых морщинами щек.