Древняя Греция
Шрифт:
Капитель
По примеру пифагорейцев, живших строгими общинами, ученики в Академии вели жизнь почти что аскетическую: спали мало, бодрствуя и размышляя в тишине. На занятия все собирались «по свистку», так называемому «будильнику Платона». Иногда устраивались совместные трапезы. Мяса «академики» не ели, считая, что оно возбуждает чувственные страсти. Из другой пищи ученик обычно довольствовался фруктами, овощами, молоком. В области духа вкушали чистые помыслы. В Академии наряду с учителями преподавали помощники из числа окончивших ее опытных учеников. Изучали философию, математику, астрономию, естественные науки и литературу. Иные, например, Аристотель, увлекались изучением природы. Последний провел в стенах Академии 20 лет, затем открыл свою научную школу – Ликей. Аристотель в утренние часы читал лекции для избранного круга слушателей. Послеполуденные занятия предназначались им для менее подготовленных слушателей. Тогда же юноши занимались спортом.
Инфибуляция в палестре. V в. до н.э.
Пожалуй, куда менее значительны успехи Платона как лидера научной школы. Хотя в диалогах Платона много говорится о значении точных наук (математики и геометрии), ни
Инфибулированный атлет. V в. до н.э.
Ватиканские станцы Рафаэля. Афинская школа
За все время ее существования Академия так и не дала ни одного значительного математика или астронома. Вероятно, «Государство», «Теэтет», «Законы» обратили, как подчеркивали ученые, не одного талантливого юношу к занятиям математикой, но, занявшись ею, те неизбежно должны были бы подчиниться и требованиям, разработанным профессионалами. Если же Платон оставался для него дороже, чем математическая истина, он становился одним из тех, кто развивал математическую теологию в духе Анатолия и Ямвлиха, то есть толковал математические пассажи в платоновских диалогах, либо в лучшем случае, как это и было с Проклом, написал некие комментарии к Евклиду. Так что было бы явным преувеличением говорить о расцвете точных наук при Платоне, хотя он в меру своих сил старался поставить результаты и методы точных наук на службу философии и диалектике. Умер Платон в 347 году до н.э., в день рождения, в праздничный день рождения Аполлона, в зените славы, оставив после себя более 30 произведений (до нас дошли почти все). Говорят, что смерть буквально похитила его со свадебного пира. Так что смерть как бы обручилась с жизнью. На смерть Платона откликнулся Симмий, написав о великом философе:
Здесь Аристокл почивает,божественный муж, воздержаньемИ справедливостью всехпревосходивший людей.Больше чем кто-либо в мире,стяжал себе громкую славуМудрого он, и над ним завистьбессильна сама.Рафаэль в ватиканских станцах, прежде всего в Станце делла Сеньятура, отразил этот триумф античной мысли и поэзии. В апартаментах, где находится резиденция папы римского, на четырех ее стенах как раз и были изображены триумфы Поэзии («Парнас»), Богословия («Месса в Болонье»), Юриспруденции (группа Мудрости, Умеренности и Силы), Философии («Афинская школа»). Все отмеченные триумфы представлены в виде научного диспута. «Афинская школа» – персонифицированная в живописных образцах история античной мысли. Платону тут приданы черты Леонардо да Винчи, Евклиду – черты Браманте, Гераклиту – Микеланджело, тут же и Рафаэль. И эта связь между живописью и мыслью осуществлена столь живо, что воспринимаешь божественную мысль поистине как кисть самого Господа. Платон олицетворяет Мудрость и Теологию, Аристотель – Диалектику или Философию в целом, Архимед – Геометрию, Птолемей – Астрологию или Астрономию, Пифагор – Магию. Такое характерно для античности, где каждый мыслитель – еще и художник.
Персефона, внезапно попавшая в объятия Аида
Политические идеи философа сосредоточены в его «Законах» и «Государстве». Нам представляется, что многие его идеи способны осветить путь и современного политика. Парадокс в том, что почему-то в России эти произведения реже всего изучали и обсуждали. Ученые верно заметили, что платоновские «Законы» остаются каким-то «далеким и редко посещаемым заливом» (Р. Евдокимов). Государственные и частные «корабли» редко заходят в сей залив потому, что те и другие у нас заняты скорее пиратством и каперством, чем нормальной законопослушной деятельностью (так недавно было). Пожалуй, наше нынешнее состояние точно выразил Платон, сказав устами Клиния, что «все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни и каждый с самим собой». На месте наших государственных мужей мы бы с карандашом прочли Платона от корки до корки (особенно политические работы). Платон прямо говорит, что в любом законодательстве не должно быть ни лазеек, ни уклончивых постулатов. Законы – это оплот прочного и стабильного государства.
Пьяные сатиры или силены. V в. до н.э.
Иллюзии для государства и народа – штука опасная. Сколько лидеры возились с разрядкой, отдав Западу важные бастионы. И в результате, подобно неосторожной, наивной Персефоне, оказались пленниками Аида. А ведь еще Платон сказал: «То, что большинство людей называет миром, есть только имя, на деле же от природы существует вечная и непримиримая война между всеми государствами». Причина тривиальна: в мире, где идет постоянное соперничество, одними призывами к миру успеха не добьешься. Никакого толка не будет, если не одержать победу в битве с врагами Родины. Конечно, война – это крайняя необходимость, лучше «всеобщее дружелюбие». Но часто это – чистой воды иллюзия, ибо везде средства и ресурсы ограничены. Русский читатель высоко оценит следующую рекомендацию Платона относительно того, кого ставить во главе государства и вообще в начальники: «Не правда ли, надо ставить начальником над нетрезвыми человека трезвого, мудрого, а не наоборот. Ведь если над нетрезвым будет поставлен пьяный, юный, немудрый начальник, он лишь благодаря очень счастливой случайности не наделает страшных бед». Платон продолжает увещевать варваров – не ставить во главе страны пьяниц: «Разве ты не замечаешь, что пьяный кормчий и вообще всякий нетрезвый начальник – чем бы он ни распоряжался, – опрокидывает вверх дном корабли, колесницы, войско, – все, чем он управляет». Такой опрокинет и все государство. Мы – варвары, поставившие во главе страны пьяницу и полное умственное убожество. Более того, остаемся варварами, ибо, похоже, у власти нет политической воли убрать с «Олимпа» скомпрометированных ставленников царя Бориса, зачатых в грехе и преступлениях, погрязших в коррупции «детей Франкенштейна».
Ио,
Политическое искусство – искусство совершенно особого рода. Кто посвятил себя политике, обязан быть (хотя бы в первом приближении) человеком выдающихся умственных, нравственных и душевных качеств, поскольку только такой политик в состоянии создать государство, основанное на «высшей ценности Правды и Блага». Для этого нужно быть философом, историком, энциклопедистом, психологом. Такой человек должен владеть всей суммой знаний или стремиться к этому. Мы редко задумываемся над тем, что политик в конечном счете строит то государство, каковы его душа, вера, образование и воспитание! Аристотель в трактате «О душе» подчеркивает: «Думается, что познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ». Даже хваленый ум – вторичен, ибо и он вызревает внутри души. Душою обязательно должно обладать и государство. Ведь «государство» по-латыни означает «общественное дело» («Res publica»). Дж. Реале и Д. Антисери говорят о необходимости понять душу государства, душу общего дела. «Только поняв это, мы можем увидеть структуру «Государства», шедевр Платона и почти «сумму», итог размышлений нашего философа». Построить Город-Государство значит познать до конца человека, его место в универсуме. «В самом деле, – говорит Платон, – Государство есть не что иное, как увеличенная фотография нашей души; эта гигантография в широких измерениях воспроизводит все то, что есть в нашей душе, психэ. Центральная проблема справедливости, являющаяся осью, вокруг которой вращаются все прочие, получает свое адекватное решение при наблюдении, как рождается (либо как гибнет) совершенный Город». На Руси без справедливости нет ни человека, ни государства! Таковы реалии.
Дух зла и богатства. Золотая маска
Что же выделяет Платон в своей работе? Как он понимает идею государства? В самых общих чертах это означало бы утверждение такого порядка, при котором в обществе воцаряется Справедливость. Однако тут же начинает выясняться (и в этом тонкость Платона), что всякая власть, пользуясь силой, устанавливает в свою пользу законы. Но при этом называет новый порядок «справедливостью» («во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти»). Тирания считает справедливыми ее законы, а демократия – свои. Однако в основе тех и других всегда лежит сила. Порой бывает даже так, что справедливостью называют «нечто воровское, однако направленное на пользу друзьям и во вред врагам». Все власти, разумеется, считают справедливым, когда выполняют их приказы. Власть имущие иногда такого наприказывают, что это «им самим идет во вред». Лучше всего было бы устроено государство, которое состояло бы из пяти человек. Понятно, легче достигнуть гармонии в малом сообществе. Тут и демократия может еще как-то быть к месту. У Платона это – колония в 5040 семей. Но вот в тех «чудовищах», которые заполонят в дальнейшем мир (с их миллионами и миллиардами), все очень и очень усложняется. Идеал Платона – это аристократическая республика, где во главе всего стоит элита. Он не мог даже и помыслить себе другую форму правления в условиях рабовладения. Платон пишет: «Значит, государство, основанное согласно природе, всецело было бы мудрым благодаря совсем небольшой части населения, которая стоит во главе и управляет, и ее знанию. И по-видимому, от природы в очень малом числе встречаются люди, подходящие, чтобы обладать этим знанием, которое одно лишь из всех остальных видов знания заслуживает имя мудрости»… Речь в этом случае, конечно же, идет о духовно-научной аристократии, которая одна (гением ума и таланта) в состоянии построить «умную модель» по законам разума, эффективности и справедливости.
Сцены из жизни греков на вазах и амфорах
Замечательнее всего в рассуждениях Платона, как нам показалось, его мысль о трех частях демократического государства. Как ему удалось определить почти две с половиной тысячи лет тому назад, что при демократии общество состоит из трех групп – трутней, богачей и народа – нам и по сей день непонятно. Причем трутни тут злее, опаснее и влиятельнее. «Там они (при диктаторском строе. – В. М.) не в почете, наоборот, их отстраняют от занимаемых должностей, и потому им не на чем набить себе руку и набрать силу. А при демократии они, за редкими исключениями, чуть ли не стоят во главе: самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту (к власти и информации. – В. М.), жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе. Выходит, при таком строе всем (в стране), за исключением немногого, распоряжаются подобные люди». Это то, что мы видели в России во время пребывания у власти «трутней». Есть еще народ, что «трудится своими руками», чужд делячества, «да и имущества у него немного». Народу власть трутней скоро надоест, и он будет готов «отнять собственность у имущих и роздать ее народу». Но чтобы народ вернул то, что украдено у него трутнями, к власти должен прийти умный тиран. Его правильнее называть «ставленник народа». Платону это, правда, не нравится, но он понимает: это неизбежный ход истории: «Он – тот, кто подымет восстание против обладающих собственностью». Далее последуют преследования виновных и конфискации. Не без этого. Но тут чувство правды вдруг изменяет Платону. И он кричит: «Народ тогда узнает, клянусь Зевсом, что за тварь он породил, да еще и любовно вырастил…» Он заключает: не хотели быть в рабстве у трутней, будете в рабстве у тирана. Уверены, умный народ может обойтись без тех и без других. Хотя лучше один тиран, чем тысячи трутней!
Сова мудрости
Мысли Платона не имеют ничего общего с идеями установления «коммунизма». Хотя понимание всей важности воцарения нормального экономического равенства, полагаю, в его трудах безусловно имеется. Окружающая мир действительность, с ее классовой враждой, индивидуализмом, отсутствием коллективной солидарности у классов делали шансы на построение идеального государства чистейшей утопией. Поэтому его назвали идеалистом. То, о чем мечтал его ум, казалось невыполнимым. Платона упрекали в шаткости идей и теорий. Ницше счел его «отклонившимся от всех основных инстинктов эллинов». Платон в его глазах даже выглядел «первым декадентом». Он не только невыносимо скучен, но стал представителем высшего шарлатанства или идеализма. Ницше предпочитал ему Фукидида или Макиавелли, которые не морочили ни себя, ни других, видя «разумность в реальности – а не в «разуме», и еще того менее в «морали». Вот и П. И. Новгородцев в работе «Об общественном идеале» писал о шаткости оснований, на коих строил свои основные теории греческий философ. Платон видел единственный способ разрешить все острейшие социальные вопросы путем создания «социального рая» для избранных счастливцев: «Мы стараемся представить себе общественный быт, осуществленный по этому плану, и не можем не прийти к заключению, что гармония тут, может быть, и достигнута, но зато жизнь исчезла: она сменилась каким-то заколдованным сном спящего царства, каким-то гипнозом добродетели – безразличием замолкших страстей и угасших стремлений». Полная гармония бывает только во сне, на небе или кладбище. В государстве же должны царить Труд, Порядок и Справедливость.