Древняя Русь и Великая степь

Гумилев Лев Николаевич

Мефистофель, уговаривая Фауста расписаться на договоре кровью, говорил: «Кровь — сок совсем особенного свойства». Это подтвердилось в Монголии XII в.

Брат Джамухи, Тайчар, вздумал отогнать у чингисовцев табун. То ли это было легкомыслие, желание проявить удаль, то ли он хотел за что-то насолить Чингису, но, так или иначе, он пустился на баранту, угнал коней, был настигнут и застрелен. Хотел ли табунщик его убить? Вряд ли! Но стрела пробила Тайчару хребет, и он умер. Это был повод к войне, хотя отнюдь не причина ее. Три тумэна (30 тыс.) монголов сели на коней ради мести за жизнь конокрада. Джамуха во главе их пошел на своего анду (Сокр. ск. § 129).

У Чингисхана было тринадцать куреней, [791] которые он тоже вывел в поле. Джамуха

опрокинул строй чингисовцев, но те отошли в ущелье Цзерен при Ононе. Джамуха не штурмовал ущелье, но безжалостно расправился с пленными. Семьдесят юношей из рода Чонос. [792] он велел сварить в котлах, а своему бывшему соратнику — Чахан-Ува — отрубил голову и привязал ее к хвосту коня. После этих сомнительных подвигов он вернулся домой [793]

791

По Рашид-ад-Дину — 13 тыс. воинов против 30 тыс. По «Тайной истории» силы противников были равны (см.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 162).

792

Племя с таким названием нигде не упомянуто. Есть предположение, что в рукописи описка: правильно читать «Чорос» — один из ойратских родов. Непонятно лишь, как ойраты попали на Онон.

793

О странностях поведения Джамухи см.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 261 и след.

Нарочитая непоследовательность Джамухи вызвала среди его соратников такое недовольство, что два наиболее храбрых и воинственных племени — уруты и мангуты — покинули Джамуху и перешли к Чингису. Они сочли Джамуху хитрым и лукавым, а надо сказать, что отношение к этим качествам в Западной Европе и в Сибири диаметрально противоположно. Немцы говорили: «Конунг думает за нас». Французский сенешаль давал проходимцу луидор, говоря: «Любезный, возьми это и говори всем, что наш герцог — добрый герцог». А в Сибири и в Великой степи обман доверившегося считался худшим из возможных поступков. Монголы были готовы рисковать жизнью ради избранного ими предводителя только при условии, что он с ними искренен и откровенен. То, что считалось в Европе талантом политика, в Сибири вызывало отвращение. Этнопсихологические структуры всегда различны.

Появление в Орде урутов и мангутов усложнило систему, а тем самым изменило расстановку сил внутри ее. Если раньше под знаменем Чингиса сражались пассионарные «люди длинной воли» и субпассионарные потомки Хабул-хана и Хутул-хана, то теперь к ним добавились люди с гармоничной психологией, близкие к гомеостазу, но индуцированная пассионарность повысила их энергетический уровень. Благодаря этому они стали подлинной опорой Тэмуджина, а субпассионарии оказались в оппозиции, что повлекло цепь непредвиденных событий, в которых главную роль сыграли капризные женщины.

На пиру, устроенном по случаю избавления от Джамухи, кравчий ошибся в очереди наливания вина: молодой жене Сэчэ-бики налил раньше, чем старшим. За это разъяренные старухи его избили. В то же время Бельгутей поймал вора, хотевшего украсть оброт (узду и повод) с коновязи. Чжуркинец Бури-Боко вступился за вора и нанес Бельгутею рану, правда неглубокую. Чингис рассердился… и началась драка, где чжуркинцев побили.

Кончилось дело миром, но, пожалуй, лучше бы была добрая ссора, чем худой мир, ибо «как раз в это время» (Сокр. ск. § 132) пришла весть, что чжурчжэньский карательный отряд преследует татар на р. Улзе, [794] гоня их прямо в руки монголам. Тэмуджин вспомнил старую вражду с татарами, пригласил кераитского хана Тогрула принять участие в походе и приказал чжуркинцам присоединиться к нему. Кераиты пришли вовремя, а чжуркинцев прождали зря.

794

Улза (у С.А. Козина — Ульджа) — приток Онона. Событие произошло в среднем ее течении, южнее совр. Читы.

Тэмуджин

и Тогрул разбили татар до прихода чжурчжэней, убили их предводителя, а командиру чжурчжэньского отряда послали извещение о победе. Тот обрадовался и наградил неожиданных помощников титулами. [795] Это ему ничего не стоило, так как власти они не получили, но свою роль это пожалование в дальнейшем сыграло, и важную.

А чжуркинцы, воспользовавшись отсутствием монгольских воинов, напали на остававшихся дома стариков и детей, ограбили их донага и убили десять человек. С их точки зрения, в этом поступке не было ничего зазорного — просто они рассчитались за проигранную драку. Но Тэмуджин был человеком нового склада, с иным стереотипом поведения. Он повел свое дисциплинированное войско на чжуркинцев и разгромил их кочевье. Сэчэ-бики и Тайчу пытались бежать, но были пойманы и казнены. При этом оба не понимали, что заслужили казнь: ведь до Чингиса межплеменные столкновения были в порядке вещей, а нового порядка, Ясы, они просто не могли вообразить.

795

Тогрулу был дан титул «ван» (царь), а Тэмуджину — «чаутхури» (что-то вроде военного комиссара). Кроме того, было обещано доложить «алтан-хану», т. е. императору, об услуге с просьбой утвердить пожалование. Тот и утвердил, что имело большие последствия.

Племя чжурки (юркины) перестало существовать, но не как масса людей, а как система. Пленные получили пощаду и даже милость! Например, некий Гуун-Ува предоставил Тэмуджину двух своих сыновей для службы. Один из них стал впоследствии известным полководцем; прочие пленники были зачислены в монгольское войско, и многие дослужились до офицерских чинов (Сокр. ск. § 137).

Любопытно, что детей из враждебных племен монголы не обижали. Но поскольку те становились сиротами, их отдавали на воспитание женщинам. Так, мать Тэмуджина Оэлун воспитывала четверых найденышей: Кучу, подобранного в кочевье меркитов; Кокочу из рода Бесуд, жившего у тайджиутов; татарского мальчика Шикикан-Хутуху, впоследствии воеводу и первого татарина, выучившегося грамоте, и чжуркинца Бороула. Она стала для них матерью (Сокр. ск. § 138). Надо полагать, что другие монгольские женщины подражали ханше. А когда через 20 лет эти дети выросли, они умножили число сторонников Чингиса.

А в эти годы в Европе готовился Третий Крестовый поход, руководимый Фридрихом Барбароссой, Ричардом Львиное Сердце и Филиппом Августом. История его известна, но вот некоторые детали этнопсихологического значения. Прибыв в Палестину и овладев Аккой, Ричард оставил у себя 2 тыс. заложников-мусульман, а потом велел их убить. У Салах-ад-Дина тоже было много пленных христиан, ждавших, что их разменяют, — теперь их ждала смерть. Но Салах-ад-Дин не казнил пленных, а повел своих воинов к месту, где лежали трупы заложников. После этого мусульмане стали драться как львы. Наступление английских рыцарей к 1192 г. захлебнулось.

Показали себя и немцы. Сын Барбароссы Генрих VI в 1194 г. захватил Сицилийское королевство, разграбив по дороге город Салерно, где всех жителей убивали или брали в рабство. Палермо открыл ему ворота, регентша-королева Сибилла договорилась передать ему власть, с тем что ее сыну будут оставлены наследственные владения. Генрих на все согласился, а потом начал расправу над беззащитными подданными. Он ослеплял, сажал на кол, вешал, сжигал, зарывал живыми в землю. Сибиллу с тремя дочерьми отвезли в Эльзас и там держали в темнице. Король-ребенок был ослеплен, оскоплен и умер в подземелье замка Гоэнемс, а тела его сторонников были вырыты и преданы поруганию.

Французский король Филипп Август просватал датскую принцессу Ингеборг, а когда она приехала в Париж, забрал ее приданое, а ее прогнал «под предлогом неодолимого отвращения». Это возмутило папу и парижан, но король, даже отлученный от церкви, был непреклонен.

В Константинополе Андроник Комнин осуществлял немыслимые по своей жестокости казни. Осужденный Исаак Ангел сумел вырваться из рук палача и возмутил народ. Пойманный Андроник был повешен за ноги и медленно замучен.

Вот какова была в XII в. рыцарская цивилизация!