Древняя Русь
Шрифт:
– Мне нравиться запах твоих курений, обдуй ими и меня.
Священник испуганно перекрестился.
– Это можно делать только святым.
Батый вызверился, взгляд налился кровью.
– Значит я не святой. Готовьте кол.
– Господи прости мое прегрешение! Слаб я!
Кадило пришло в движение.
– Так лучше. А теперь говори, чьи боги сильнее?
– в руках сверкнул крупный в изумрудах кинжал - русские или монгольские.
– Бог только один!
–
Священник побледнел, но невероятным усилием воли переборол страх.
– Бог есть, един, в святой Троице. А на иконах не боги, а святые слуги - царственное священство.
– Его барсаки? А этот на кресте, тоже слуга?
– Это Бог-сын Иисус.
Батый неожиданно улыбнулся, главный Бог урусов не выглядел грозным и страшным.
Казалось, что сами урусы уменьшились в размерах, превратившись в букашек.
– А кто есть бог Сульдэ?
Священник вздрогнул, он понимал, какая реакция последует на ответ, и все же не мог соврать.
– Это демон.
– Который сильнее вашего Иисуса! Стань колени произнеси клятву.
– И на небе и Земле выше всех господь Сульдэ!
Священник поднял светлый взор, страх исчез.
– Выше всех Всевышний единый в Троице Бог!
Пьяное лицо Батыя перекосилось от злости, кинжал прошелся подбородку Сергея, срезав несколько прядей.
– На колени презренный и признай что бог Сульдэ выше всех!
– Нет!
– Тогда почему ваш Бог висит на кресте как раб!
– Ради нас, себя унизил
Ради нас на смерть пошел
Что бы к Богу нас приблизить
Иисус оставил трон!
Ибо через его смерть мы получили прощение.
Пьяный джихангир захохотал, задребезжали стекла.
– После смерти вы останетесь рабами, небесный правитель собирает неисчислимые полчища, которые завоюют все небесные царства. Тогда все когда-либо умершие лягут под бессмертную тень Всевышнего Священного Правителя - Чингиз-хана! Он есть воплощение невидимого бога войны!
Во взгляде Батыя читался смертный приговор, а когда тебя приговорили уже не и тени липкого болезненного ощущения страха.
– Ваш Чингисхан большой грешник и горит в Аду! И тебя тоже будут вечно жарить геенне!
Взгляд священника пылал, ему казалось, что спорит с самим сатаной.
– Молчи шакал. Ваш Бог слабак!
Батый рубанул
– Ну и где ваш Бог? Где гром и молнии. А теперь порублю в щепки всех его слуг.
Выхватив саблю, Батый принялся крошить иконы, обломки священный полотен потели в лицо отца Сергия.
– Кто обнажит меч от меча и погибнет!
Крикнул батюшка.
– Я бессмертен! А тебя мы казним. Привяжите его к коням и медленно оторвите сначала руки затем ноги. Громадные тургауды подхватили старика-священника поволокли к выходу. Выбежав на крыльцо джихангир продолжал истошно вопить.
– Видишь, как слабы уруские боги! Ваша вера - вера рабов, в руках у бога должен быть меч! Бог должен сам карать, а не подвергать себя страданиям и унижениям!
В тот самый момент страшный грохот потряс монгольский лагерь, огненный ураган разом охватил сотни домов, тысячи нукеров взлетели на воздух. Тургауды в страхе бросили отца Сергия, видимо приняв взрывы за месть уруского Бога.
– Собаки вы куда, это всего лишь белые мангусы!
Завопил Бату-хан. Его истошный вопль лишь усилил панику, еще не известно, что страшнее месть богов или дьявольская хитрость снежных чудовищ.
Войска под командование мульти-клонов и впрямь выступили, атаковав монгольские полчища. Дикорос вновь применил показавшее свою эффективность заклинание, правда, сбросив его в сторону, летучие крысы ушли, а часовые были аккуратно сняты, либо белыми бойцами или ядовитыми иглами. Рядом с Дикоросом гордо шествовал рослый и кряжистый Лихарь Кудряш. Встретились они ночью, когда Савелий ночевал, завернувшись в тулуп. Сон волхва был тревожен, ему снились злобные духи, дикие вурдалаки и звериный оскал страшного бога Сульдэ, в чью пасть падали тысячи урусов. По этому он проснулся, когда к нему подъехало два человека на вид половцы, в меховых клобуках на медвежьем мехе. Один из них с неприятной с глубоким шрамом физиономией окликнул его.
– Чего молчишь Савелий. Али меня признать не хочешь?
– Я тебя и на смертном одре не спутаю.
Дикорос со злобой фыркнул на штатного палача. Тот ответил, усмехаясь в бороду.
– И ты до сих пор помнишь обиду. Но ведь я сек тебя за колдовство по приговору князя Юрия, бил не сильнее и не слабее остальных. И поверь, без всякого удовольствия выполнял я свой долг.
Дикорос кисло поморщился.
– Ну, долг свой ты выполняешь на совесть, целый месяц не мог я на спину лечь. Хотя к черту старое говори чего надо?