Древняя русская история до монгольского ига. Том 2
Шрифт:
1091. «Всеволоду ловы деющю звериныя за Вышегородом, заметавшим тенета, и кличаном кликнувшим…»
1144. «Вшедшю Володимеру в Тисмяничу на ловы».
1180. Давыд Ростиславич по Днепру «в лодьях, ловы дея, а Святослав ходяшеть по Черниговьской стороне, ловы дея противу Давыдови».
1190. Святослав с Рюриком «идоста на ловы по Днепру в лодьях, на устья Тесмени, и ту ловы деявша, и обловишася множеством зверей; и тако наглумистася, и во любви пребыста и во весельи, по вся дни».
1193. Ростислав Рюрикович «еха с ловов от Чернобыля в Торцькый вборзе, не поведая отцю, а по дружину
1185. Игорь Олегович северский в плену у половцев, «где хочет ту ездяшеть, и ястребом ловяшеть, а своих слуг с 5 с 6 с ним ездяшеть».
Это место словом ездяшеть напоминает еще Мономахово известие: «Или на лов ехать, или поездити».
Что значит поездьство?
Военные игры, чтобы не сказать рыцарские упражнения.
1161. Великий князь Ростислав предложил союзнику своему черниговскому князю, Святославу Ольговичу, прислать сына в Киев для знакомства. Святослав отпустил Олега:
«И бысть у него по два дни на обеде; третий же день едущю Олгови из товар на поездьство».
Под 1150 г. ездить выражено другим словом: угры, отобедав у великого князя Изяслава, после обеда, «на фарех и скоках играхуть на Ярославли дворе».
Следующее место из песни относится, вероятно, к военным играм:
Кто из вас горазд стрелять из луку из каленого, Прострелить бы стрелочка каленая По тому острею по ножовому, Чтобы прокатилася стрелочка каленая На две стороны весом равна, И попала бы в колечко серебряное.
В полдень был обед:
1096. «Мстиславу седящю на обеде».
1146. Игорь Ольгович «еха на обеде… И ту бехут (Изяслав Мстиславич и Владимир Давыдович) стали обедати».
1149. Святослав Ольгович «позва и (Юрия Долгорукого) к собе на обед».
После полудня спали.
«Спанье есть от Бога присужено полудне, — говорит Мономах, — от чина бо почивает и зверь и птици и человеки». Посему он советует детям это отдохновение по исполнении утренних дел.
1097. «Приде Святоша и Путята… Давыдовым, воем облежащим град, в полуденье Давыдови спящу».
День перед вечером оканчивался ужином.
«Иде Василко поклонится к святому Михаилу в монастырь, и ужина ту… вечеру же бывшю приде в товар свой».
Сну предшествовала молитва.
«Не грешите ниедину же ночь (то есть, не пропускайте ни одной ночи), аще можете поклонитися до земли; али вы ся начнеть немочи, а трижды, а того не забываете не ленитеся; тем бо ночным поклоном и пеньем человек побежает дьявола, и что в день согрешит, а тем человек избывает».
Молитву творить советует Мономах и в продолжение дня:
«Аще и на кони ездяче, не будет ни с кым орудья, аще инех молитв не умеете молвити, а Господи помилуй зовете беспрестанно втайне; та бо есть молитва всех лепши, нежели мыслити безлепицю».
Князья любили беседовать с духовными лицами.
Святослав Ярославич приказывал умолкать своему пиру, лишь покажется в дверях Св. Феодосий, всякое посещение которого он считал особенным для себя счастьем.
1093. Всеволод «въздая честь епископом и пресвитером, излиха же любяше черноризци, подаяние требованье им».
То же рассказывается о Глебе Святославиче (ум. 1078), о великом князе Ростиславе Мстиславиче (ум. 1168), Глебе Георгиевиче (ум. 1171),
Строили церкви и основывали монастыри, уступая им часть своих доходов, например, Ярополк Изяславич «вда всю жизнь свою Небольскую волость и Дерьвьскую, и Лучьскую и около Киева. Глеб же вда в животе своем с княгинею 600 гривен серебра, а 50 гривен золота».
Наконец, должно заметить, что хозяйственное управление своими домашними делами, селами, дворами, стадами и проч., счеты и расчеты с тиунами, занимало у князей много времени.
О банях, упоминаемых еще в предании о Св. Апостоле Андрее, встречается известие в Волынской летописи, под 1205 г. Бенедикт, посланный Андреем, королем угорским, в Галич, «я (захватил) Романа в бани мыющася».
В Густынской летописи под 1205 г. рассказывается, что русские князья «бишася со Литвою и Ятвяги, и победиша их, и уставиша на них дань лыка и кошницы и веники до бани: не имяху бо сребра, ни иного чего краснаго».
Такова была их жизнь во время мира, но война с ее подвигами и опасностями, удачами и неудачами, добычей и славой, составляла любимое их занятие с молодых ногтей до глубокой старости. Мы говорим война, повинуясь употреблению, но собственно это была не война, а какая-то борьба, вроде мирных кулачных боев, по большей части без ненависти и злобы, без долговременной мести, которых почти нет следов в наших летописях, кроме двух-трех частных случаев, которые могут назваться исключениями.
Крайности сходятся. Князья, воюя между собой из-за владений, думали о монашеской жизни. В XI веке Никола Святоша Давыдович, с бранного поля, становится сторожем перед воротами монастырскими и подчиняет себя всем требованиям строгого монастырского устава. Вскоре после него многие князья перед смертью принимают схиму, думая о ней заранее, например:
1146. Плененный и больной Игорь Ольгович говорит своему счастливому сопернику, Изяславу Мстиславичу:
«Брат! се болен есмь велми, а прошю у тебе пострижения, была бо ми мысль на пострижение еще в княжении своем, ныне же у нужи сей…. не чаю собе живота. Он же сжалив си и рече: аще была ти мысль на пострижение, в том еси волен, но яз тя и без таче выпущаю, болести деля твоей… Повеле ся постричи Ефимью епископу, потом Бог отда ему немощи, и приведоша Киеву в монастырь Св. Федора, и призва игумена и братью, свершив же ся обещал, пострижеся… в скиму».
1168. «Не могу зде лечи, говорит великий князь Ростислав сестре (уговаривавшей его „лечи Смоленьске в своем ему зданьи“), повезите мя Киеву; аще мя Бог отъиметь на пути, то положите мя в отни благословеньи у Св. Феодора; аще ми Бог отдасть болезнь сию, молитвами пречистые и Св. отца нашего Федосья… то постригуся в Печерском монастыре.
Егда бо отходя житья сего маловременнаго молвяше… отцю своему духовному: Тобе воздати слово о том Богу, занеже възборони ми от пострижения. Молвяше бо Ростислав часто то слово к игумену Печерьскому Поликарпу: тогда, игумене, взях мысль от пострижения, егда же приде ми весть из Чернигова о Святославли смерти Олговича. Молвяше же и то всегда к игумену: постави ми, игумене, келью добру, бояся напрасныя смерти, а что си о мне Бог устроить и наша молитва».