Древо исчезающих времен
Шрифт:
– Пойдемте пить кофе, Константин Семенович, – остановилась она у длинной, тридцатиметровой, белой с красной полосой сосиски фургона. – Время еще не позднее.
Гришин посмотрел на часы и согласился:
– Думаю, жена бы не возразила.
На пороге фургона им повстречался сурового вида молодой человек, окинул ведущую телепрограммы новостей цепким взглядом, молча посторонился, пропуская. Вероника узнала его, это был тот самый майор ФСБ Максим Сысоев, помощник полковника Одинцова, единственный уцелевший из всей группы Ивашуры. В последнее время Вероника начала замечать с его стороны особое внимание к себе, выливающееся, правда, пока
Открыв дверь своего гостиничного номера, Вероника пропустила академика, бросила вызывающе-ироничный взгляд на все еще рассматривающего ее майора и захлопнула дверь. Проговорила сквозь зубы:
– Мерзавец! Смотрит словно удав на кролика.
– Это вы о майоре? – уточнил Гришин, с удовольствием усаживаясь в плетеное кресло-шезлонг. – Да, неприятный молодой человек. Мне приходилось с ним сталкиваться.
– А вы заметили, как этот майор одет? Темно-серый костюм, глухая синяя рубашка, застегнутая на все пуговицы, красный галстук… и это в такую жарищу!
Гришин, одетый в бежевую рубашку с короткими рукавами и шорты, улыбнулся.
– Ну, у каждого свои причуды. Мерзнет человек, может быть, или статус обязывает быть человеком в футляре. А что мы будем пить?
– Можно открыть вино, у меня есть «Хванчкара», или заварить чай, кофе.
– Тогда лучше чай, кофе на ночь мне вредно, а для вина нужна причина.
Вероника быстро приготовила чай для Гришина и кофе – для себя, накрыла стол, зажгла бра на стене, и они принялись чаевничать, поглядывая на экран телевизора, встроенного в нишу. В комнате стояли четыре кровати, по две – одна над другой, стол, четыре стула, тумбочки были встроены в стены, шкаф для одежды тоже, и тем не менее походной солдатской казармой комната не выглядела, в ней было уютно и прохладно. До вселения Вероники здесь обитала девушка, сотрудница какого-то института, но она уехала, и Вероника жила пока одна.
– И все-таки, Константин Семенович, – проговорила она задумчиво после недолгого просмотра программ телепередач и выключила телевизор, – вот мы все говорим, говорим, что Башня связана со временем, вернее, с путешествием во времени… а что такое время вообще?
– Это называется вопрос на засыпку, – пробормотал Гришин.
– А все-таки?
– Как сказал философ: время – понятие, необходимое для описания чего-то происходящего с Я или внутри Я.
– Красиво, но непонятно.
Гришин рассмеялся.
– Я сам вряд ли смогу объяснить внятно, что такое время. Существует множество концепций времени, и все они не идеальны, хотя, может быть, некоторые и близки к истине.
– Например?
– Ну, например, субстанциональная, реляционная, динамическая теории… статическая, субъективно-психологическая… и так далее.
– Константин Семенович, я не специалист в физике, поэтому раскройте суть этих идей попроще и не увиливайте от ответа.
Гришин развел
– Я же вам говорю, Вероника Даниловна, я специалист в несколько другой области знаний и сам мало что понимаю в физике времени. Другие ученые и коллеги, впрочем, тоже. Ну хорошо, попытаюсь. Субстанциональная концепция определяет время как особую субстанцию наряду с пространством, веществом, излучением и полем. Так нормально?
Вероника не выдержала тона и рассмеялась.
– Так нормально. Во всяком случае, мне все понятно.
– Идем дальше. Реляционная гипотеза толкует время как отношение или систему универсальных устойчивых отношений между физическими событиями. Очень заманчивая гипотеза, но с изъянами. Динамическая версия: время – изменение порядка событий…
– Ну, это я еще со школы помню. Будущее превращается в настоящее и прошлое.
– Именно так, уважаемая Вероника Даниловна. Хотя никто не знает, почему будущее превращается в прошлое, что его заставляет. Наконец, статическая теория: время – скольжение сознания мыслящего индивидуума вдоль мировой линии, где события располагаются друг за другом, как точки с определенными координатами в пространстве.
Вероника оживилась.
– Вы хотите сказать, что по этой теории порядок вещей во Вселенной жестко закреплен, а мы, точнее, наше сознание мчится мимо? Ощупывает, так сказать, дорогу в будущее? И все уже известно заранее? Кому известно в таком случае?
Гришин с уважением оглядел раскрасневшуюся собеседницу, хмыкнул.
– Надо признать, вы задаете весьма интересные вопросы, Вероника. На них нет ответов. По этому поводу могу привести вам лишь высказывание одного из ученых недавнего прошлого: «Для Бога нет будущего, ибо Он ничего не ожидает, и нет прошлого, ибо для Него ничего не происходит» [13] . Понимаете? Если Вселенную создал Бог, то лишь он знает, что такое время. Мы же всегда будем знать не всю, а только часть истины. Почему бы нам не остановиться на определении Достоевского? «Время есть отношение бытия к небытию».
13
Иоанн Скотт Эриугена.
– Время есть отношение, – повторила Вероника, – бытия к небытию… Хороший афоризм. Может быть, с очень мощным философским подтекстом. Надо будет поразмышлять на досуге. Ну а другие гипотезы?
– Другие не менее… – Академик не договорил.
Где-то на территории лагеря зародился шум, раздались возбужденные голоса, лязг железа, стук дверей, топот. Кто-то закричал, бахнул выстрел, взревел двигатель вездехода.
– Эт-то что еще такое там творится? – Гришин вскочил.
Вероника дотянулась до селектора связи и повысила голос:
– Юра, что случилось? Что за паника? Приехал кто или ребята решили повеселиться?
– Говорят, возле Фокина солдаты оцепления перехватили группу людей, идущую от Башни.
Ухнуло вниз сердце, заложило уши. Вероника побледнела.
– К-какую группу? Сколько их? Кто?!
– Трое в каких-то блестящих комбинезонах. Один из них – Игорь Васильевич Ивашура, бывший начальник…
Еще не смолк голос дежурного, а Вероники уже не было в комнате. Простучали каблучки ее туфель по коридору, хлопнула дверь.