Древо исчезающих времен

Головачев Василий Васильевич

– Мы попали в зону призраков, – отозвался пришедший в себя пилот, будто одним словом мог объяснить все происходящее.

Глава 3

В поисках таинственным образом исчезнувшего Рузаева участвовали пять военных вертолетов и отделение солдат под командованием лейтенанта Кущи, но найти эксперта не удалось. Не удалось обнаружить и разбитый вертолет авиаконтроля, и это обстоятельство заставляло искать нетривиальные объяснения их исчезновения.

В домике штаба попискивал пульт селектора, доносились переговоры

исследовательских групп – рации всех групп работали на одной частоте. У пульта селектора сидел хмурый Ивашура и слушал Богаева. У перегородки возле рации спецсвязи устроился радист с наушниками на голове, второй что-то тихо ему втолковывал, иногда оглядываясь на Ивашуру.

Одинцов стоял у окна, сложив руки на груди. Старостин ходил от перегородки до ряда стульев, иногда вздыхая.

– Надо прекратить походы к Башне, – сказал он наконец, останавливаясь у окна. – Иначе будут новые жертвы.

– До сегодняшнего дня жертв не было, – проворчал Богаев. – А исчезновение Рузаева, возможно, вполне объяснимо…

– Конечно, объяснимо: распался на атомы! Подходит такое объяснение?

– Нет, здесь все не так просто, – возразил Ивашура. – Эксперты сделали анализ образцов грунта на том месте, и оказалось, что состав верхнего слоя почвы в зоне появления призраков не соответствует составу окружающих зону почв.

– Ну и что?

Ивашура помолчал.

– Есть идея, но высказывать ее преждевременно. Извините.

В домик вошел Гаспарян, отряхнул снег с шапки, разделся, прошел во вторую комнату, причесываясь на ходу.

– Снимай поиск, – сказал он Ивашуре. – Местность открытая, искать больше негде. Провалиться в болото вертолет с Мишей не мог, мы проверили – там выход глины, толщина верхнего слоя с торфом всего около двух метров.

Ивашура посмотрел на Одинцова, одетого в свитер, тот еле заметно кивнул.

– Хорошо, ты прав. Виктор, передай поисковым отбой.

Радист встрепенулся и потянулся к панели рации. Гаспарян сел, аккуратно поддернул брюки, все молча смотрели на него, будто на вестника беды. Старостин снова зашагал из угла в угол, радист передал в эфир приказ Ивашуры, и в домик вернулась прежняя тишина.

– А что с экипажем упавшего вертолета? – поинтересовался Одинцов. – Причину аварии установили?

– Причина довольно необычная. – Гаспарян хмыкнул. – Они летели на высоте трехсот метров и работали с регистраторами полей и частиц, настраивали лазерный спектроскоп. А потом вдруг, по словам пилота, вертолет дернуло к Башне с такой силой, что двигатель заглох. Ну и грохнулись, естественно.

– Что значит «дернуло»?

– То, что вертолет попал в какой-то притягивающий конус. Толчок был так силен, что они пролетели по направлению к Башне не больше четырехсот метров! Побились, конечно, здорово. У пилота сломаны два ребра и разбита голова, у остальных то поломана рука, то выбиты зубы, вывихи, ушибы, содрана кожа…

– Хорошо хоть живы остались! Неужели открыли новое явление? Никто не сообщал раньше ни о чем подобном.

– Вот поэтому я и говорю: следует прекратить вылазки и полеты к Башне, – сказал Старостин. – Мартын

Сергеевич, надо пересмотреть режим безопасности исследований, и немедленно. – Заместитель премьер-министра повернулся к Ивашуре: – Игорь Васильевич, вы же понимаете, что первым делом с нас спросят за людей, за соблюдение норм безопасности, а уж потом за ход исследований. Подходить к Башне опасно, а если до сих пор обходились без жертв, так это чисто случайно, а не из-за мер предосторожности. То, что нас предупреждают пауки, – не довод.

Старостин вытер платком лоб, сел, снова встал. Он был взволнован, раздражен и не скрывал этого.

– Что мне докладывать в Москву? Что такое Башня – вы не знаете, чего от нее ожидать дальше – тоже не знаете. А знать необходимо, иначе проглядим катастрофу.

– Доложите, что есть, – пожал плечами Богаев. – К сожалению, рост Башни вывел ее за пределы чисто научных проблем, добавил социальное и политическое звучание, отмахиваться от этого нельзя. Вопрос эвакуации района из опасной зоны – вопрос социальный, бытовой, психологический, финансовый и так далее. Его надо решать в первую очередь, время не ждет.

На панели рации загорелся глазок индикатора, радист поправил наушники, выслушал и сказал подошедшему Ивашуре:

– Посты наблюдают «глаз дьявола», аппаратура сейсмологов регистрирует подземные шорохи.

Ивашура кивнул, повернулся к остальным.

– Извините, господа, я вас покину. Владлен Денисович, ты тут без меня…

Богаев исподлобья посмотрел на Старостина.

– Хорошо, Игорь Васильевич.

Ивашура кивнул Гаспаряну, они оделись и вышли.

– Похоже, приближается очередная пульсация, – сказал Ивашура уже в кабине вертолета. – Башня активизируется. Больше ничего не нашли?

Гаспарян вопросительно посмотрел на приятеля.

– Ты имеешь в виду Мишины вещи? Ничего. – Он помолчал. Пилот поднял легкую машину в воздух. – Правда, ближе к стене ребята нашли останки двух пауков. Такое впечатление, будто ими выстрелили из пушки. А в стене напротив того места, где упал вертолет авиаконтроля, на высоте трехсот метров обнаружился глубокий провал, словно часть стены рухнула внутрь.

– Вот как? На высоте трехсот, говоришь? И вертолетчики шли на той же высоте… Совпадение?

– Не знаю, но меня это насторожило. Надо бы дать задание экспертам специально понаблюдать за стеной.

Внизу проплыла дорога с идущей по ней грузовой автомашиной. Лес кончился, началось заснеженное поле колхоза «Жуковский». Башня угрюмо нависала слева, придавая пейзажу гротескную нереальность декорации.

У опушки леса стояли военные палатки, а чуть поодаль, на холме, неторопливо вращала антеннами радиолокационная станция.

Вскоре вертолет пошел на снижение и опустился у кромки леса на другой стороне поля возле штабелей бревен и куч хвороста. В поле уходила цепочка бревенчатых вышек разнокалиберной высоты – от восьми до двенадцати метров. Из окон вышек, обращенных к Башне, торчали стволы стереотруб, кино– и фотоаппаратуры, рога и решетки звуковых антенн, окуляры лазерных дальномеров и спектроскопов.