Древо скрелингов
Шрифт:
Свет костра отражался от его золотых и медных украшений, от блестящей кожи, отбрасывая черные тени. Вопреки своей воле я все больше подпадала под его обаяние. Но я не страшилась этого. Мы оба умели владеть своими чувствами.
– Иногда бывает трудно понять, на чьей стороне ты должен выступить…- сказала я.
Айанаватта не ведал подобных сомнений. Он исполнял предначертания своих грез.
– Моя история уже написана. Я читал ее своими глазами. Теперь я должен следовать ей. Это цена, которую ты платишь за то, что тебе являются подобные откровения. Мне известно, что я должен сделать, чтобы
Ошеломленная переполнявшими меня мыслями, я вновь вызвалась дежурить первой и вслушивалась в ночные звуки с вниманием, которое некогда было моей второй натурой. Однако я не сомневалась, что Клостерхейма и пигмеев поблизости нет.
Собираясь ложиться спать, я разбудила Айанаватту. Он устроился с комфортом, прислонившись к мягко вздымающейся и опадающей груди Бес, и набил очередную трубку. Я знала, что, невзирая на его безмятежный вид, все чувства Айанаватты настороже. Весь его облик говорил о том, что он – один из тех прирожденных путешественников, которые чувствуют себя в необъятной глуши, под луной и звездами, столь же спокойно и уютно, как другой человек – в гостиной городского дома.
Последним, что я увидела, перед тем как уснуть, был Айанаватта, запрокинувший к небу широкое лицо, по татуировкам которого можно было прочесть историю его путешествия, исполненное уверенности в том, что он сумеет совершить все, чего бы ни потребовали от него грезы.
Все утро Бес вела себя беспокойно. Мы умылись, торопливо позавтракали и вскоре уже были в седле. Мы предоставили животному самому выбирать дорогу, поскольку оно, очевидно, гораздо лучше нас знало, где искать его хозяина.
Единственным оружием, которое взял с собой Белый Ворон, было копье с черным наконечником.
Я опасалась за юношу.
– Пигмеи могли застать его врасплох.
Айанаватта ничуть не тревожился.
– Чувства Белого Ворона настолько остры, что от него не укроется никакая опасность. Впрочем, от случайностей не застрахован никто. Если с ним что-нибудь стряслось, он находится поблизости. Если мы не сумеем найти его, то Бес сумеет.
Наступил полдень, но Белый Ворон так и не появился. Бес неутомимо приближалась к горам, следуя мягким изгибам местности. Иногда среди бегущих нам навстречу холмов и кряжей открывался вид на много миль вокруг. Порой мы двигались в неглубоких ущельях. Время от времени Бес замедляла шаг, задирая к небу широко расставленные изогнутые бивни, и ее относительно небольшие уши поворачивались, ловя звук.
Удовлетворенная, она отправлялась дальше.
Уже вечерело, когда ее массивное тело плавно остановилось, и она начала принюхиваться. Темные длинные тени вытягивались за нами, словно гигантские привидения.
Ухо Бес еще раз повернулось назад и вновь вперед. Казалось, она уловила звук, которого ждала, и устремилась к его источнику. Мы, разумеется, не препятствовали ей. Она начала постепенно забирать к востоку, вправо от нас, неторопливо увеличивая темп, и вскоре мчалась по прерии едва ли не галопом.
Издали до меня доносился странный шум, нечто среднее между гусиным гоготанием и шипением змей, в который вплетался гулкий рокот,
Внезапно перед нами возник Белый Ворон, торжествующе размахивая копьем, улыбаясь и крича:
– Я опять его нашел. Быстрее, иначе мы его упустим!- Он побежал бок о бок с Бес, легко выдерживая ее скорость.
Вновь раздался шум, на сей раз громче. Мы поднялись на вершину широкого округлого холма, и я почувствовала знакомый сладковатый запах. Солнце, садившееся за горы, залило местность кроваво-красными лучами. И тут мы увидели добычу, о которой говорил юноша.
Он был размером с трехэтажный дом, его покрытый перьями гребень переливался в предзакатном свете тысячами красок. На моей памяти ни одно животное не могло похвастаться таким богатством оттенков.
Сияющие павлиньи перья рассыпали пурпурные, алые, золотые, изумрудные, рубиновые и сапфировые отблески. Этот восхитительный плюмаж украшал кошмарную тварь, которая должна была исчезнуть с лица земли несчетные миллионы лет назад. Казалось, его черно-бурый клюв вырезан из огромного бруса красного дерева. Над клювом сверкали два устрашающих ярко-желтых глаза, каждый размером с зеркало в человеческий рост. Клюв открывался и клацал, сочась бледно-зеленой слюной. На наших глазах тварь подцепила правым передним когтем визжащую степную лисицу, швырнула ее в рот и проглотила, давясь.
У этого существа был голодный и очень свирепый вид. Оно вытянуло длинную шею к земле и фыркнуло, словно надеясь, что там скрывается незамеченная пожива. Потом оно поднялось на массивные задние ноги, похожее на птицу, хотя окончания его передних лап скорее напоминали когти ящерицы.
Рептилия почуяла наше присутствие, и все ее перья встали торчком, каждое высотой с рослого человека, раскрашенное яркими оттенками пурпурного, красного и зеленого. Ульрик назвал бы ее динозавром, но, по-моему, это был представитель переходного вида от гигантских ящеров к крупным птицам с покрытым перьями хвостом, который составлял самую длинную часть его тела. Очевидно, это было звено, связывавшее древних динозавров с современными птицами.
Его хвост дернулся из стороны в сторону, будто коса, выдирая из земли и сминая огромные пучки дикой кукурузы. Я принюхалась и поняла, что этот именно тот сладковатый запах, который уловила несколько минут назад. Внезапно меня охватило совершенно неуместное желание вновь оказаться на кукурузных полях фермы, на которой я жила, когда моя мать собиралась уйти на покой.
– Кажется,- с сожалением произнес Белый Ворон, взбираясь в седло и устраиваясь рядом с нами,- мне придется его убить.
Глава 5. Перья и чешуи
Ты живешь рассказом,
Или рассказ живет тобой?
Уэлдрейк "Рассказ или рассказчик "
– Зачем его убивать?- спросила я.- Он не представляет для нас опасности.
– Он незваный гость в здешних местах,- ответил Белый Ворон.- Но пусть его вторжение заботит тех, кому принадлежат эти охотничьи угодья. Он перебрался на север из-за потепления. Но он должен погибнуть не из-за этого.- И, словно мимоходом, добавил – Много лет назад он сожрал моего отца.