Древо возможного и другие истории
Шрифт:
– Мне кажется, мы теряем время. И почему столько внимания именно к этому дереву. Их так много вокруг, – заметил полицейский.
– Это дерево растет прямо на поляне, где нашли тела.
– Я знаю, что оно знает, – заговорил Изидор. – Нам нужно лишь найти способ поговорить с ним. Мы словно ищем возможность общаться с инопланетянином. Надо понять его язык.
– Это растение, у него нет ни ушей, ни рта, а у инопланетян они, быть может, есть, – возразил полицейский.
– Я попытаюсь поговорить
– Нет, мне нравится эта сцена! – сказала Мари-Наташа, к которой постепенно возвращалась ее самоуверенность. – Зрелище невероятное.
Она деланно рассмеялась. Остальные, напротив, оставались сосредоточенными.
– Ты узнаешь эту девушку?
Конечно. Да, это она.
Они подождали.
Это она. Арестуйте ее.
Она и Шарлотту убила.
И все из-за их проклятых бриллиантов. Как будто минералы могут что-нибудь чувствовать.
– По-прежнему 11. Оно не хочет сообщить ничего особенного в ответ на наши вопросы.
Изидор показал дереву предметы, принадлежавшие Анаис и хранившие еще запах ее духов.
– А почему бы не спросить камни? Говорят, они тоже живые, – иронизировала девушка.
Они были разочарованы. Они чувствовали себя растерянными, почти смешными. Мари-Наташа хохотала, как безумная.
– Мне очень жаль, Изидор, мне очень жаль, профессор, но мне кажется, что эксперимент не удался, – заявил инспектор. – Тем не менее мы попытались. Что же касается вас, мадемуазель, в ваших интересах будет не распространяться об этом эксперименте.
– Ах так, тогда знайте, что я расскажу эту историю всем. Я прессу соберу. Через неделю вся страна будет знать о новом способе вести уголовные дела. Свидетельские показания дерева!
Инспектор ударил по дереву ногой для проверки, и стрелка тут же подскочила к отметке 13.
– При этом совершенно ясно, что реакция у дерева есть.
Ох, я не могу заставить двигаться эту проклятую стрелку!
Оставим это.
Так у меня не получится. Надо придумать что-то другое.
Как сказал Изидор, мне надо найти «мой собственный язык». Язык, на котором я могу говорить. Какой?
Я могу заставить мои корни тянуться к источнику влаги. Это я могу. Это занимает около месяца, но это я могу.
Что я умею еще?
Ничего. Хотя, может быть, вот еще что. И это мой последний шанс.
Они стали убирать оборудование в грузовичок. Все были подавлены, только Мари-Наташа веселилась от души.
– Отлично, дядюшка Изидор!
– У нас ничего не получилось, но попробовать было необходимо, – вздохнул инспектор.
У меня может получиться. У меня может получиться.
Я должен расти с удвоенной силой.
Так надо.
Ох, пожалуйста, силы, не покидайте меня!
Я чувствую, как энергия Вселенной, энергия моей памяти,
Помоги мне отомстить.
Восстановить справедливость.
Широкий листок дерева. По всей его поверхности бегут светлые прожилки, соединяясь с центральной бороздкой.
Внутри черенка не хватает сока.
О, Анаис, во имя тебя, я сделаю это, я могу это сделать.
Когда все уже собрались уходить ни с чем, широкий листок вдруг оторвался от ветки. Упав, он открыл дупло в стволе дерева. Глубокое отверстие, скрытое листком, до сей поры было незаметным.
Изидор Каценберг в последний раз обернулся.
Он заметил плавно падающий, будто в невесомости, листок. Он моргнул и задержал ногу, уже поднимавшуюся в машину. Время как будто остановилось. Наступила тишина, голубь, и тот продолжил полет бесшумно. Лесные звери замерли: они поняли, что происходит нечто необыкновенное.
У меня получилось!
Изидор Каценберг что-то произнес. Слово тоже, казалось, покинуло его губы неспешно, словно звук с пластинки, поставленной на не ту скорость.
– По…до…жди…те…
Лисица не верила своим глазам. Несколько бабочек, остановившись на месте, перемешивали крыльями воздух, словно большие морские птицы.
Журналист очень медленно, как во сне, подошел к дереву и опустил руку в отверстие в стволе.
О, да!
Его пальцы шарили в дупле, обдирая кожу о неровности дерева, ощупывая Жоржа изнутри. Он достал прядь, прядь светлых волос, склеенных темного цвета субстанцией.
– Светлые волосы с засохшей на них кровью!
Глаза Мари-Наташи расширились.
Журналист поднес прядь к волосам Мари-Наташи, ставшей мертвенно-бледной.
– Судебно-медицинский эксперт подтвердит, что это волосы нашей мадемуазель. Нужно будет отдать на экспертизу древесину дупла. Мне кажется, там есть бриллиантовая пыль, – заявил Изидор, рассматривая что-то неясно мерцающее на кончиках своих пальцев.
Все склонились к отверстию в коре.
Инспектор шелковым платком собрал частицы с внутренней поверхности дупла.
Я люблю шелк потому, что он соткан из защитной нити шелковичного червя, а шелковичные черви грызут мои листья. Не знаю, откуда это мне ;известно. Не то чтобы это мне известно, я это чувствую. Я понимаю отношения между существами, как будто вдыхаю информацию вместе с воздухом.
Так же, как с человеческим голосом, который я слышу, хотя у меня нет ушей. Словно вся моя кора – чувствительная барабанная перепонка.
Мари-Наташа открыла рот от удивления. Она была ошарашена тем, что увидела.