Древолаз
Шрифт:
Самолет завел двигатели. Бухарин вытащил айфон и набрал номер.
– Егоркин? Что по начинке мобильника Сорокина? Что-то интересное есть?
– Изучаем, Денис. Был «Вайбер», «Телеграм» и «ВКонтакте».
– Переписку с Динарой, Дамирой или что-то подобное увидишь – обрати внимание. И слей мне всю его телефонную книжку на мыло.
Денис отключил телефон и закрыл глаза.
– Денис, вы следуете многовековой моде? – низкий женский голос заставил Бухарина подскочить на своем месте.
Он повернул голову и непонимающе захлопал ресницами. Перед ним была до боли знакомая женщина лет сорока пяти или чуть старше, но он в упор не помнил, откуда ее знает.
–
– Мода на шрамы.
Денис машинально потрогал разбитые губы и ухмыльнулся. Женщина вдруг резко потеряла к нему интерес и спокойно застегнула ремень. Бухарин же думал, как начать разговор: желание выяснить, откуда эта дама его знает, теперь не отпустит.
– Не волнуйтесь, я уже поняла, что вы меня не помните. Ваш отец познакомил нас. Он занимался нашим иском против авиакомпании, когда они нарушили договор и отказались распространять наши издания.
– Ах, да. Вечеринка в «Балчуге». Конечно, помню. Алла… Петровна?
– Ирина Дмитриевна.
Денис съежился от неловкости и уперся коленками в сиденье спереди.
– Вы зачем в Питер? – спросила Ирина Дмитриевна.
– На новое место жительства.
– Вот как? Любопытно.
– А мне-то как любопытно. А вы зачем?
– Я открыла новое онлайн-издание. Бумажный глянец, увы, уже на ИВЛ. Но там такой бардак, что, думаю, как бы не пришлось все прикрыть к чертовой матери. Девушка, коньячку можно?
Стюардесса склонилась над сиденьем, и Денис сделал попытку изучить содержимое ее декольте. Но форма была разработана таким образом, чтобы подобные Денису товарищи не смогли этого сделать.
– Извините, пожалуйста, мы начинаем рулежку, поэтому напитки и еда будут поданы чуть позже, как только самолет наберет необходимую высоту.
Денис вспомнил эту загадочную даму. Его отец – известный в Москве адвокат – знал всех состоятельных и влиятельных людей в городе. Для него статус равнялся жизни. Нет статуса – нет жизни. Без статуса жизнь не жизнь. И все в таком роде. Ирина Дмитриевна Кострова была владелицей крупного издательского холдинга Mediastar, поэтому отец просто обязан был знать ее лично. Дениса тошнило от этого отцовского подхода с ранней юности, когда он стал соображать, что такое имя, репутация и тот самый статус. Даже семья была для адвоката не таким важным, как все вышеперечисленные понятия.
Вспомнив об отце, Денис почувствовал дурноту. Возможно, это перепад давления (самолет стремительно набирал высоту), но себя не обманешь. Именно такое чувство Денис и испытывал, когда речь заходила о Бухарине-старшем – успешном, классном профессионале, но закоренелом эгоисте и отвратительном отце.
Родители развелись сто лет назад, когда Денис еще учился в школе. Это был класс пятый, и до того случая он ни разу не видел человеческой подлости. Именно так он назвал поступок отца, который, придя вечером из ресторана, ударил маму по лицу. Отец выиграл тогда дело какого-то коррупционера и нажрался до свинячьего визга. Он швырял деньги по всей квартире и орал на мать за то, что она имела неосторожность упрекнуть его за позднее возвращение домой в нетрезвом виде. Удар был несильный, но меткий. Кровь хлынула на новый ковер, отец разозлился еще больше и толкнул мать на диван. Дальше Денис помнит отрывками. Он прыгнул на спину отца, тот не удержался и рухнул на журнальный столик. Денис бил отца по голове, спине, потом колотил пол кулаками и наутро проснулся с разбитыми костяшками пальцев. С тех пор отца он ненавидел и жил в неполной семье.
XX
Ася
– Ты что тут? – услышала Ася его голос.
Он стоял с ведерком, откуда торчали хвосты полуживых рыб. Отец сел рядом и покосился на догорающий окурок между пальцев Аси.
– Ты б не увлекалась особо… Лучше водку пей. – Ася затушила сигарету. – Сняла уже все? – Ася отрицательно покачала головой. – А что? Сбежала?
– Ну вот такая у тебя дочь.
Отец посмеялся и покачал головой.
– Я удивился, что ты вообще согласилась снимать этих дурачков.
Ася посмотрела на отца.
– Пап, как ты тут живешь?
Отец пожал плечами.
– А где лучше-то? В Москве загаженной? Или в Америке той, где то негров стреляют белые, то негры белых? Везде ж свои проблемы. Надо делать то, что хочешь. Не хочешь на свадьбу дурачков – не иди. Я вот на рыбалку пошел. Рыбы наловил. А мамка как посерпает сегодня ухи, так сразу орать перестанет.
– Но у меня нет работы. Соответственно, нет денег. А свадьба, как ты говоришь, дурачков могла бы мне их дать.
– На панели тоже работают. И что, ты ради денег туда полезешь? – Папа рассмеялся и положил руку на Асино плечо. Рыбьи хвосты нервно подергивались в ведре.
– Как ты думаешь, почему я уволилась с кафедры?
Отец задумчиво вглядывался в морскую гладь.
– Из-за денег?
– Ты же понимаешь, что деньги – это всегда пункт номер два. Номер один – всегда что-то другое.
– Иногда я боюсь услышать, как звучит твой пункт номер один.
– Не только ты, – грустно усмехнулась Ася.
Отец пнул ведро с рыбами, и те послушно заглохли.
– Твой выбор профессии не случаен.
Ася удивленно посмотрела на отца.
– Твоя бабуля всегда мечтала стать археологом.
– Ты шутишь?
– Не-а. Она ж у нас двинутая на легенде, что мы с тобой потомки викингов.
– Ну это не новость. Весь Выборг, похоже, в курсе.
– Это да. Но ты никогда не задавалась вопросом, почему бабуля на этом завернута?
Ася пожала плечами и посмотрела на папин висок, давно уже побелевший, хотя раньше у него был странный оттенок. Казалось, что папа брюнет, но при ближайшем рассмотрении были отчетливо видны рыжие отливы.
– Прабабушка передала это твоей бабуле.