Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

Горенштейн Фридрих

– Вот что значит, – сказал Иштоци, когда я кончил чтение, – пресса в руках евреев. Евреям удалось забрать непосредственно в свои руки большую часть ежедневной печати или поставить ее под свое влияние. Пресбург – родной город Ивана Шимони, и там только Ungarische Post осмеливается сказать им и их покровителям правду об антиеврейском народном восстании.

– То же и у нас в России, – сказал я. – Всякая против евреев восходящая жалоба, как бы основательна она ни была, каждая статья, даже издали опасная для еврейского господства, кладется под сукно. Но теперь как будто положение

меняется к лучшему.

– Мы не двинемся вперед, пока не отнимем у евреев прессу, – сказал Иштоци. – Об этом и будет говорить Шимони в своем докладе. Это очень важно… В принципе нам бы надо выехать на родину и быть среди восставшего народа и вместе с ним подвергать себя опасности. Я венгр.

– Вы не только венгр, – сказал я дрогнувшим от волнения голосом, – вы вождь международного антисемитизма. Простите, если я говорю пышно, но это так. Вы должны быть там, где решается судьба не только Венгрии, но и всего мира.

– Не хотите ли пройтись, – помолчав, сказал Иштоци, – я чувствую, что в эту ночь мне не заснуть.

Мы вышли под моросящий дождь. По улицам двигалось факельное шествие по направлению к театру, где, согласно сообщениям газет, император вручал орден Черного Орла одному из саксонских министров. Перед театром молодежь с красными фонариками в руках выстроилась, изображая букву W.

– Генрици прав, – тихо сказал мне Иштоци. – Еврейский вопрос не может быть решен, пока не будет уничтожен существующий порядок.

– Читальня уже закрыта, – сказал я. – Но давайте зайдем в Italienisches Dorfchen. Там получают много иностранных газет. Мне интересно, как пишут о событиях в Пресбурге русские газеты… Ну и заодно выпьем рейнвейна.

В «Московских ведомостях» Каткова в маленькой заметке сообщали:

«Императорский комиссар Экельфалуши принимает меры для предотвращения новых беспорядков в Пресбурге. В беспорядках принимали участие и крестьяне, прибывшие из соседних деревень в целях грабежа. Драгунам отдан приказ в случае нужды применять огнестрельное оружие. Одна еврейка умерла от побоев. Сто пятьдесят бунтовщиков арестовано».

– И этот человек смеет называть себя русским патриотом-националистом, – сказал я. – Катков занимал такую же по сути проеврейскую позицию и во время восстания в прошлом году против евреев в русских губерниях, где еврейское засилье особенно сильно, оправдывая это требованием соблюдения законов государства… Иное дело другой наш известный издатель – Суворин, в котором русский патриотизм сочетается с элементами критики существующих порядков, унаследованных от разночинцев, из среды которых он вышел, и от пламенной страсти Белинского, горячим сторонником которого он был… Это все качества, которые необходимы русскому антисемиту.

– Члены конгресса, – сказал Иштоци, – имеют довольно темное понятие о происходящем в России. Я, может, более других знаю русские проблемы, но ведь и я знаю не слишком много. Тем не менее, по аналогии мы понимаем, что народ одной с нами расы – арийской – и одной религии и культуры – христианской должен много страдать от присутствия на его земле большинства всего еврейского племени, и эти страдания, доведенные до крайней степени, необходимо должны были вызвать народную реакцию, так же как и у нас сейчас в Пресбурге.

– О русских народных антиеврейских выступлениях

лучше всего расскажет Надежда Степановна, – сказал я, – это первая сознательная женщина-антисемит… Она специально посещала места народных выступлений.

– Завтра, – сказал Иштоци, – после второго чтения Манифеста, я внесу резолюцию о международном сочувствии русским христианским братьям в их борьбе с евреями.

– От этих ваших слов, Виктор, – сказал я, не в силах скрыть волнение, – меня еще больше охватывает радость и счастье от того, что я русский, ариец, христианин, ваш брат по расе, – и в едином порыве мы горячо пожали друг другу руки, как бы благословляя друг друга на спасительную антиеврейскую миссию, которую каждый должен был выполнить в своей стране и в христианском мире в целом.

XIII

И действительно, следующий день конгресса можно с полным правом назвать русским днем. Окончив вторично чтение «Манифеста», выждав, когда стихнут аплодисменты, такие же горячие, как и после первого чтения, Иштоци не ушел с трибуны, а сказал:

– Господа, мы, антисемиты средней Европы, верим, в противоречие с почти всей печатью своих стран, что антиеврейские беспорядки в России произошли не от злокачественности или варварской жестокости русского народа и не от возбуждения их русскими общественными патриотическими деятелями, как это твердит либерал со слов еврейских журналистов и ораторов, а от действий самих евреев. Вчерашние события у нас в Пресбурге только подтверждают это…

Тут же Генрици, пламенный трибун, ученый-философ, внес в эти замечательные слова Иштоци конкретность и окончательную ясность.

– Если мы не примем меры, – сказал он, – чтоб сделать евреям пребывание среди нас неприятным и неприбыльным (ungem"utlich und unrentabel), то нам всем, подобно венграм, придется последовать примеру наших русских братьев, которые вынуждены открытою силою отвоевывать от евреев свою родную землю!

При этих словах вся зала потряслась от рукоплесканий и восторженных возгласов. Мы, делегаты русских антисемитов, встали, несколько растерянные и смущенные, но полные гордости за свою отчизну и свой народ, которому аплодирует Европа, приветствуя его самоотверженность в борьбе с общим еврейским врагом. У Павла Яковлевича и Путешественника на глазах были слезы, Надежда Степановна открыто плакала от восторга, даже я, человек более остальных рациональный, хладнокровный, приложил платок к углам глаз.

– Господа, – начала свое выступление Надежда Степановна, – при посещении мест народных выступлений во всех четырех губерниях еврейского царства нам пришлось столкнуться с большими трудностями, о которых я хочу сообщить делегатам конгресса и публике. Сотни арестов, произведенных властями, кладут печать молчания на людские рты. Люди словно забыли, отчего пороли еврейские перины и почему евреи так противны и ненавистны им. Дело в том, что власти воспользовались антиеврейскими выступлениями народа, чтоб расправиться с теми, кто им не угождает и перед ними не раболепствует. Признаюсь, мне самой пришлось покинуть пределы дорогой моей русской отчизны именно после этой поездки и открытого заявления протеста губернатору… Вот записи разговоров и впечатлений, сделанные прямо по свежим следам, – Надежда Степановна развернула клеенчатую тетрадь и прочла: