Дроны над Сталинградом
Шрифт:
— Готовность, — шепнул он. — По моей команде.
Внезапно одна фигура резко замерла. Бойко успел заметить, как немец медленно поднял руку, показывая остальным остановиться. Командир диверсантов что-то почувствовал. Он замер, медленно осматривая кусты, словно ощутил, что кто-то дышит совсем рядом.
«Почувствовал, гад», — подумал Бойко, почувствовав, как капли пота катятся по спине.
Немец сделал шаг назад и начал медленно приседать, растворяясь в тени. Остальные быстро повторили его движение.
— Уходят, командир, —
Бойко стиснул зубы. Он знал, что если сейчас начнётся перестрелка, группа уйдёт в темноту. А ждать дальше — они вовсе исчезнут.
— Подождём, — чуть слышно сказал он. — Они снова пойдут. Им надо проверить нас до конца. Хорошо бы взять живым хотя бы одного из группы.
Немцы ждали, скрытые в темноте. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец, тот самый офицер снова встал, тихо дал команду — и группа двинулась вперёд.
Бойко выдохнул.
— Вот теперь готовность… Приготовиться всем…
Фигуры немцев уже были видны отчётливо.
— Огонь по команде! — напряжённо выдохнул старший лейтенант, зная, первые секунды боя решат многое
Его палец лёг на спуск, сердце билось глухо и быстро.
Глава XVIII. Залечь на дно
Первыми открыли огонь немцы.
Риттер понял всё в первую же секунду. Не было хаоса, не было паники — стреляли с интервалами, прицельно, четко. Было ясно как день что это засада. Их ждали, чтобы взять теплыми. Риттер успел только выдохнуть сквозь зубы:
— Черт бы побрал этих штабных крыс из Абвер-командования.
Он сразу же сделал две короткие очереди в сторону ближайшей вспышки, чтобы сбить ритм противника — и резко отдал приказ:
— Рассыпаться! По схеме "Восемь"! Откатываемся!
Его голос был спокоен, почти будничен, но в каждом слове звучали оттенки стали. Он знал: всё, на что они рассчитывали, только что рассыпалось. Теперь задача — уйти. Живыми.
Снова короткий, резкий залп — не сторону часовых, а для срыва засады. В небе вспыхнули трассеры. Пули рвали снег, сучья, сухую кору. Ответный огонь с советской стороны прозвучал почти мгновенно — сдержанно, выверенно, точно.
— Перехватываем их! Огонь! — крикнул Бойко, перекатываясь в сторону и укрываясь за пеньком.
Разведчики мгновенно рассредоточились, вжались в землю, открыли огонь короткими очередями. Кто-то выкрикнул: «Граната!» — и в ночи прозвучал глухой удар. Снег взлетел тугим фонтаном, осколки шлёпнули по ветвям.
— Не стрелять вслепую! — рявкнул Бойко. — Прижимай к земле! Не давай им уйти!
Шольц подполз к линии деревьев и, чуть высунувшись, метнул дымовую шашку. Ветер гнал сизую завесу в сторону мастерской, скрывая движение группы.
— Отходим по дуге! — бросил Риттер. — Вендт, Майнке — фланг вправо, я с Шольцем влево. Не ввязываемся в бой!
Он понимал: если завязнуть — это конец. Единственный шанс
— Бойко! — сержант Гришин подполз к командиру. — Двое уходят через ручей. Работают в обход.
— Вижу, — сказал Бойко, бросив взгляд на левый сектор. — Смотри за правым! Нам ещё пол-круга закрыть.
Пулемётчик разведчиков, красноармеец Хахалев, занял позицию у ствола. Он ждал, пока мелькнёт цель, и только тогда дал несколько очередей. Один из немцев вскрикнул. Сразу после — ответная очередь с ППШ. Деревья звенели от свинца.
На дальнем фланге Майнке отполз, хромая — по ноге чиркнула пуля. Вендт подтянул его за лямку.
— Жив?
— Да, но пуля задела кость.
Они залегли за елью. Вендт метнул гранату вглубь позиций противника — просто чтобы сбить ритм. Ответом стала автоматные очереди — советские открыли огонь по направлению броска, но уже было поздно. Профессиональная выучка диверсантов давала им возможность отойти вглубь леса.
У мастерской слышалась суета. Один из бойцов патруля, охранявшего объект, был ранен — осколок в плечо. Ему накладывали повязку в тени кирпичной стены.
— Где немцы?! — крикнул связной, подбегая к старшему поста. — Откуда?!
— Не знаю, разведчики уже ловят их! — ответил тот, запинаясь.
В это время Риттер и Шольц, затаившись в густом кустарнике, следили за тем, как красноармейцы перемещаются по периметру. Волчий инстинкт подсказывал им что время на исходе. Ещё немного — и плотное кольцо замкнётся, оставив их без шанса на отход.
— Нас ждали, — тихо сказал Шольц.
— Или почувствовали. В любом случае — операция провалена, — ответил Риттер. Он смотрел на мастерскую с тоской. Всё шло к провалу.
В этот момент прямо перед ними — хруст снега. Риттер выхватил пистолет, но не выстрелил. Слишком близко. Слишком темно.
— Тень. Левее. — Шольц указывал глазами.
Один из советских разведчиков медленно шёл вдоль кустов, нагнувшись. Пехотный нож висел на поясе, винтовка — за спиной. Он что-то почувствовал. Остановился. Вдохнул. Риттер не шевелился.
Раздался свист — короткий, слабо различимый. Разведчик мгновенно отпрыгнул в сторону, и пулю принял за него еловый ствол.
Ответная очередь прозвучала тут же. Пулемёт в лощине — дал три коротких всплеска.
— Уходим! — Риттер отдал приказ. — Всё! Операция закончена!
Они не успел сделать и трёх шагов, как бок Вендта прошила автоматная очередь. Пуля — короткая, тупая — попала под рёбра. Он выронил ППШ и упал в снег.
Шольц метнулся было назад, но Риттер рявкнул:
— Нет! Уходим!
Их глаза встретились на секунду. У Вендта не было обиды — только спокойное понимание. Шольц исчез в ночи.
Через несколько минут к раненому подползли советские разведчики. Один — с винтовкой, второй — с бинтом. Над ним склонился Гришин.