Дроны над Сталинградом
Шрифт:
Он уснул последним, прислушиваясь к дыханию заснувших подчиненных. Но и сквозь сон он слышал, как вернулся Шольц и разбудил Майнке, который ушел на пересменку в охранение.
Проснулся обер-лейтенант резко, как обычно. На улице уже садилось солнце, свет был багровым и тяжёлым, словно подсвечивая землю перед каким-то важным событием. Майнке стоял у входа, спокойно глядя на горизонт.
— Время, командир, — негромко сказал он, не оборачиваясь. — Пора выдвигаться.
Клаус Риттер поднялся молча. Ужин был коротким, без лишней болтовни. Группа быстро и без слов собрала
Отсюда до мастерской было совсем недалеко. Судьба коротка, думал Риттер, и когда-нибудь он тоже останется лишь именем в документах Абвера, без лица и истории. Но пока он ещё здесь — он выполнит задание. Потому что ничего другого у диверсанта быть не может.
*****
Ночь опустилась быстро и плотно, укрыв группу в густых тенях. Последний участок пути они преодолели за полчаса, осторожно двигаясь вдоль заснеженной ложбины, пока не вышли к небольшой холмистой высотке, поросшей кустарником и молодыми березками. С этого холма открывался идеальный обзор на объект.
Риттер развернул карту, сверяясь с ориентирами.
— Прибыли. Позиция для наблюдения здесь, — коротко сказал он.
Шольц молча установил рацию, вытянув короткую антенну. Майнке и Вендт заняли позиции справа и слева от командира, прикрывшись ветками и набросав снег на маскировочные халаты.
Перед ними в низине раскинулся небольшой комплекс: кирпичное здание, похожее на склад, к нему примыкала деревянная постройка, крытая брезентом и укреплённая мешками с песком. Местность казалась тихой, но внутри комплекса явно кипела жизнь: то и дело хлопала дверь, мелькали фигуры, слышался скрип снега и приглушённые голоса.
— Сколько часовых видите? — тихо спросил Риттер, поднося к глазам бинокль.
— Один слева, у главного входа, второй справа у дороги, — отозвался Вендт. — Смена каждые два часа.
— Подвижные патрули? — спросил командир.
— Нет, стоят на месте, замёрзшие как манекены, — буркнул Майнке. — Охрана довольно слабая, но кто-то внутри явно есть.
Риттер молча кивнул. В бинокль он тщательно изучал каждую деталь. Подметил движение: от здания к дороге несколько раз подходили солдаты, неся небольшие деревянные ящики загружая их в полуторки. Погрузка шла тихо и аккуратно, машина уезжала медленно, без лишнего шума.
— Транспорт ходит регулярно. Забирают что-то небольшое, не тяжёлое, — тихо произнёс Риттер. — Оружие?
— Детали, — предположил Вендт. — Радио, батареи, может, фотоаппаратура.
Внезапно дверь открылась шире обычного. Вышел человек в офицерской шинели, прошёл несколько шагов и замер, прикуривая папиросу.
— Из штабного начальства, — отметил Риттер.
— Наш объект? — спросил Вендт.
— Нет, это точно не та фигура. Для нас он неважен.
Прошло ещё минут десять. Снова открылась дверь, яркий свет изнутри вырвался наружу, на фоне него появилась фигура человека, одетого не по форме: ватные брюки, бушлат без петлиц, в руках — листы бумаги.
Риттер
— Это он.
— Громов? — тихо уточнил Майнке.
— Да. Точно он, — уверенно подтвердил Риттер. — Я хорошо изучил его приметы и описание внешности. Он здесь главный, посмотрите на жесты, на реакцию часовых.
Человек в телогрейке что-то обсуждал с часовым, указывая рукой направление на дорогу. Листы бумаги он не выпускал из рук, иногда поглядывал на них, словно сверяя чертежи с местностью.
— Берём его живым? — спросил Майнке.
— Да, непременно живым. Бумаги и схемы — во вторую очередь.
— А если не получится? — уточнил Вендт.
Риттер опустил бинокль и посмотрел на него холодным взглядом:
— Тогда он никогда уже не покинет здание этой мастерской.
Группа замолчала. Внизу снова заскрипела дверь, часовой сменился, закурил самокрутку, отвернувшись от ветра. Всё выглядело буднично, по армейски просто. Никто из советских солдат даже не подозревал, что прямо сейчас кто-то считает их шаги, фиксирует их распорядок и записывает в памяти все уязвимые точки.
— Часовые меняются по расписанию. Похоже они не ждут, что здесь может появится противник, — заметил Вендт. — Плохая выучка?
— Нет, — ответил Риттер. — Просто они не верят, что мы можем быть здесь.
— Значит, поверят только тогда, когда начнутся выстрелы, — тихо сказал Шольц.
Риттер свернул карту и посмотрел на часы:
— До рассвета три часа. Запоминаем всё: маршруты часовых, время смены, пути отхода, места для подрыва. У нас будет только одна попытка. Ошибиться нельзя.
Они замолчали, пристально вглядываясь вниз. В мастерской вновь появилась фигура Громова, на этот раз без листов, просто стоявшая у входа и глядевшая на ночь. Риттер смотрел на него, чувствуя почти уважение к этому человеку, которому удавалось самодельными аппаратами держать целый участок фронта в напряжении.
Наконец фигура снова скрылась за дверью. Риттер коротко махнул рукой.
— Хватит. Уходим назад, в укрытие. У нас еще несколько часов, нужно подготовиться и отдохнуть.
Группа растворилась в ночи, оставив мастерскую позади. Теперь до начала операции оставались считанные часы.
*****
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Особый отдел НКВД при штабе 73-й стрелковой дивизии
Начальнику дивизии полковнику Пичугину П.К.
Исх. № 037/ОС от 12.12.1942 г.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
О необходимости усиления охраны объекта №7
Товарищ полковник.
По оперативным данным Особого отдела, полученным в период с 08 по 11 декабря 1942 г., подтверждается резкое усиление активности немецких разведывательно-диверсионных групп в прифронтовой зоне и глубине обороны 73-й стрелковой дивизии. Зафиксированы неоднократные случаи проникновения противника малыми группами с целью сбора разведданных, похищения документов и организации диверсий на особо важных технических и штабных объектах.