Дроны не лгут
Шрифт:
Потом я начал искать Хаски, убил на это добрых пару часов, пока снайпер Лень не сказал, что он любит пострелять, когда ему плохо. Нашел парня на самом дальнем стрельбище, до этого обследовав шесть других. Судя по горе отстрелянных гильз, Хаски не плохо, ему – сильно херово.
– Привет, друг! – я подошел, когда он сделал паузу и обслуживал оружие.
– Привет, – он ответил безучастно, – вернулся?
– Ну да, в Тобольск гонял, схлестнулись там с бандой, – я рассказал ему про наши злоключения с Эльзой. Он заинтересовался и слушал, похохатывая над моими шутками.
– У меня ничего
– Это я знаю, – успокоил его я, – причины не скажешь?
– Нет никаких причин, она не может быть со мной, – Хаски покачал головой, – мы с ней много времени проводили вместе, я ухаживал как настоящий кавалер, но она всякий раз уверено говорила мне, что не хочет отношений…
– Жаль…
– Тебе действительно жаль? – усомнился друг.
– Да, я могу её попросить общаться с тобой…
– Дурак, что ли?! – возмутился он. – Ты еще прикажи! Не смей. Мне такого не надо.
– Ты относишься к ней как к женщине, а она не человек, – я хотел помягче объяснить Хаски положение дел, но он меня прервал.
– Она рассказала, кто она и кто ты. Сразу же. Еще сказала, что не поверила тебе, что ты из Вавилона. Она думает, что ты – станнум, по какой-то причине перешедший на сторону людей.
– Я знаю, почему она так думает, – согласился я с парнем, – я снял с неё рабский ошейник – нейроконтролер, который вешали на мятежных мимиков. В её карте мира это может сделать только станнум.
– Серьезно? – Хаски удивился. – То есть, когда она сразу на тебя повелась, это повлиял ошейник? Но ты его снял, чтобы освободить разум?
– Ну да. А ты бы разве сделал по-другому?
Хаски снова улыбался мне искренней улыбкой, но смотрел как-то по-новому, как на командира, что ли.
– Я не знал. У неё остались чувства к тебе после обретения свободы?
– Это не чувства, – я вспомнил, что говорил Фокус и пересказал другу, – они совсем другие. Ни любви, ни ревности, ни радости, ни горя. Ни хера не чувствуют. У меня сейчас три мимика в квартире. Ты знаешь, что они делают?
– Что?
– Играют в карты на меня! Делят дни, кто и когда спит со мной, ставят отметочки. Аккуратным каллиграфическим почерком! Огня жульничает и тырит тузы из колоды. Ну скажи, способны на это человеческие женщины?
– Бред какой-то!
– Ну да. А Эльза в постель хочет и одновременно люто ненавидит, до красных соплей. Я боюсь, что она одной рукой будет в трусы лезть, а второй – нож в сердце загонять. И для них это нормальное поведение.
– Эльза – мимик?
– Ты только это услышал из моей речи?
– А кто третья?
– Из Тобольска привез. Милана, член совета синдиката Централ, захотела поехать на фронт… Хаски, как такая херня возможна?
– Чудно! – развеселился он. – И что ты думаешь с этим всем делать?
– Они в армии. Всех в «Рассвет» взяли. Будут воевать за нашу и вашу свободу.
– Да я не про это!
– Ну… Эльзу завтра в Новосиб отправлю. Пока буду разрываться между двумя. Выхода-то нет.
– Тяжело тебе, друг! – издевательски проговорил Хаски.
– Да. Тяжело. – я искренне вздохнул. – А нужно еще четвертую им в квад найти…
– Залюбят же до смерти.
–
– Родина-а-а, – протянул друг. – Пойдем водки накатим!
– Ну пойдем. Но мне много нельзя. У меня свидание с Эльзой.
– Тогда коньяк.
– Как связано?
– Ну…
Мы с Хаски пошли в бар к Карату. Нас сразу отвели в его кабинет, принесли коньяка, дорогих нарезок, запеченного в фольге сига. Самого Карата не было, но бармен оказался очень учтив и заверял меня, что хозяин присоединится, как закончит дела. Начали пить мы рано, часа в три дня. И с каждой рюмкой друг забывал обиду и становился прежним. Открытым и честным парнем, без камня за пазухой. Тем, кто кинулся умирать, лишь бы отвлечь на себя лорда в энергетической броне, думая, что я, благодаря его самоубийственной атаке, успею сбежать с поля боя…
Напились хорошо. После некоторого момента я остановился, у меня же сегодня свидание. По рации вызвал дежурного третьего взвода и попросил помощи для эвакуации собутыльника. Пришли Камчатка и Лень, забрали пьянущего в хлам Хаски, который уже ничего не соображал, а я поставил себе капельницу с антитоксинами. Запомнил, как Урал это делал, и смог повторить.
Пил лимонад с кофе и дождался Карата. Тот поначалу на меня косился волком, я же его убить обещал. Но расслабился, когда зашел Полярник, тот старичок, беседу с которым я подслушал во время разведки базы. Мы почти час обсуждали дурацкие темы типа сурских скакунов, новые модели автомобилей, оружие былых времен – от эспадрона до автомата «Соколов». Полярник оказался большим фанатом оружия, тонко понимающим суть каждого экземпляра.
– Вот знаешь, Ветер, зачем разработали «Соколова»? – спросил он меня, так как я представился настоящим именем. Мне кажется, авторитеты такую откровенность оценили. Или, может быть, Игорь Усольцев объяснил им, что со мною можно разговаривать доверительно.
– Мне известно, что для войны с мимиками.
– Это неправда, – дед покачал головой, – он был разработан против бронекостюмов американской и британской армий задолго до прилета пришельцев. Во время войны его использовали против мимиков, так как плазма, в которую переходит уран из пули, успешно просаживала защиту энергетической брони. После нескольких десятков попаданий инопланетная броня переставала действовать, и мимика удавалось убить. Конечно, при этом погибало множество человеческих стрелков, это был крайне неэффективный метод боя, но он работал! После войны производство этих автоматов свернули, объяснив, что они свою работу сделали.
– Мне так и говорили, – я достал свой экземпляр, разрядил и передал деду, – смотри, какой старый. Боюсь заклинит в самый неподходящий момент.
– Старье, – кивнул Полярник, рассматривая моего «Соколова», – я вот об этом и толкую. Автоматов таких нет, а вот бронекостюмы у британцев остались. И ковырять их из «Натиска» вы долго будете, про АРК я даже не говорю. У нас нет оружия, чтобы воевать с британцами. Плазменные ножи не в счет, их мало, да и это оружие ближнего боя.
– Может, на секретных складах есть аналоги «Соколова» или даже новые разработки, – предположил я.