Дроны не лгут
Шрифт:
– Охренели, что ли? – опешил я. – Сержанты не могут арестовать лейтенанта.
– Ты разжалован! – закричал самый активный из них. – Капитан Затор приказал отвести тебя на гауптвахту.
– Капитан не может меня разжаловать, ибо старшие офицеры лишаются звания только по приказу генерала из штаба армии. Это раз. Я приказа не видел, а значит, капитан должен донести мне решение командования лично. Это два, – я начал качать права. – Да и какая «губа»? Туда могут конвоировать лишь Дюбель и его безопасники. Это три. Учите устав, пригодится в жизни.
Сержант
– Стреляю в случае неподчинения!
А это уже ни в какие ворота не лезет! Угроза расстрелом офицеру – это трибунал без вопросов. Я стремительно подскочил к одному из них, быстрый удар в подбородок, он еще не успел упасть, а я прописал второму в челюсть. От души обоим вломил. Ну, а что? Пусть в больничке устав зубрят.
Потом я разрядил их автоматы, связал руки за спиной колючей проволокой, валявшейся у ворот, и потащил провинившихся на «губу», чтобы сдать Дюбелю. На базе ранним утром было тихо и безлюдно, никого больше по дороге я не встретил.
На «губе» от вида моих арестантов дежурные бойцы третьего взвода обалдели. Они испуганно смотрели то на меня, то на связанных сержантов.
– Где Дюбель? – громко спросил я, чтобы привести их в чувство.
– В камере… – промямлил один из них.
– В какой на хер камере? – сначала не допер я.
– Внизу, на третьем ярусе, – ответил другой, он сообразил, что меня лучше не злить, сержанты истекали кровью, колючая проволока порезала им запястья и кисти рук.
– Удивительно, – я не на шутку встревожился после таких новостей, – дай ключи!
Рядовой отдал мне связку ключей, и я потащил сержантов вниз на третий ярус, где располагались самые поганые камеры. Там были и крысы, и клопы, и говно, да и температура держалась градусов шестнадцать. В общем, не поспать, не согреться.
Сначала я закинул обоих сержантов в соседние камеры, предварительно срезав плазменным ножом проволоку, кое-где и вместе с кожей. Пахнуло горелым мясом. Сержанты застонали и начали приходить в себя.
Я пошел дальше по уровню и обнаружил «великолепную четверку». В самых дальних камерах сидели Стас, Дюбель, Комендант и Люба. Вот же твоя Караганда! Как я вовремя. Видно, что сидели они недолго и поэтому выглядели свеженько, вот если бы неделю тут почалились, то стали бы развалинами, которых потом только в госпиталь на месячишко.
Всех четверых я выпустил, они хмуро молчали, вышли и встали напротив меня. Меня их молчанка не устраивала, мне нужны ответы, что за ерунда тут творится!
– Что происходит?! – заорал я, чтобы привести их в чувство.
– Переворот, – первой ответила Люба, – приехал новый командир базы – капитан Затор. Всех разжаловал. Расстрелял квад Петра – они попробовали с него документы стребовать. Расформировал взводы и пересобрал их заново, чтобы размыть людей Балим среди остальных штрафников. Затем арестовал всё прежнее руководство, отобрал жилье и отдал своим сержантам. Пока не трогал только Умника, так как знает, что тот связан с полковником Лялиным.
– Подполковником, – поправил я её,
– Лялин теперь полковник, быстро в рост пошел благодаря вашим настоечкам. Он, кстати, человек генерал-полковника Краса, командующего армией. Так вот, дальше… Где находятся безопасники Дюбеля, мы не знаем, возможно, Затор их тоже расстрелял или арестовал.
– Он благородный, что ли? – деловито поинтересовался я.
– Да нет, – покачала головой Люба, – обычный простолюдин, но шибко борзый. Ссылался на приказы какого-то генерала Громова – позывной «Гром».
– Вы приказы о лишении званий видели? – я обвел всех строгим взглядом.
– Нет, не было приказов! – наконец подал голос Стас. – Просто все слишком быстро произошло. Мы оказались к такому не готовы. У него два квада сержантов, которые были настроены в случае неповиновения расстреливать на месте…
– Странно, – опять удивился я, – эта же база отдана Балиму для управления. С кем у нас договор в штабе армии?
– Как раз с генерал-полковником Некрасовым, позывной «Крас», – ответил Стас. – Но я не успел передать по спутнику запрос. Сразу в браслеты заковали и сюда отправили.
– А ты, Дюбель, как сдался? Ты же из особого отдела! Вас же никто, кроме вашего начальства, разжаловать не может, а тем более под замок посадить! – заорал я на безопасника.
– Когда ствол к виску приставляют, очень тяжело устав вспоминается, – хмуро ответил он.
– Значит так! Командиры, – я заговорил с издевкой, – сейчас мы отсюда выходим, и вы даете команду всем своим людям покинуть главное здание базы, причем с оружием. Комендант, это твоя зона ответственности, хоть пистолетами, но всех вооружи. Занимаете позиции вокруг «научки», строите укрепления по всем законам фортификации!
– Ты! – я указал на Дюбеля. – Найди своих людей. Сразу дай сигнал по спецсвязи в особый отдел: «Убит работник безопасности. Требую силовую поддержку!».
– Ты! – я ткнул пальцем в Стаса. – Снова формируешь первый взвод. Затем посылаешь сигнал генерал-полковнику, что соглашение с Балим приостановлено из-за самоуправства Громова. Если до конца дня инцидент не будет решен, то Крас станет должником Балим со всеми вытекающими последствиями. Потом посылаешь сигнал на волю, пусть ребята пострашнее, конченые отморозки, найдут семью этого Затора и объявят долг в миллион рублей за убийство квада Петра. Срок на сбор денег определишь до завтрашнего утра. Что я забыл?
– Консула надо предупредить, – предложил Стас, и я согласился. Пусть и у него тоже голова болит, как тут все разрулить по-тихому. Я вспомнил просьбу друга – не проливать реки крови, и заржал. Конечно… как же… очень постараюсь… Мне терять нечего. Осталось всего два года до полного уничтожения цивилизации, если верить Клинку и его людям. Мне некогда тут цацкаться, я этому кретину Затору башку отрежу и скажу, что так всё и было.
Мы вышли и направились к «научке», а там уже были баррикады. Умник, казалось бы, мирный человек, а не сдал позиции. Обороняется, как может.