Дрозд в малиннике
Шрифт:
***
Я вышла из дома сэя Никэ с противозачаточным амулетом (специальной серьгой в ухе), переполненная чаем и с гудящей головой. Кстати, амулет достался мне бесплатно, на вопрос о стоимости лекарь просто от меня отмахнулся, явно мысленно уже пребывая в императорской библиотеке. Великие Журавли, да он мне целый час пытался рассказать об открывающихся перед ним перспективах: вместе с Мэй он сможет не просто лечить людей, он сможет их резать! Операции в Ильхонне были крайне редки, ведь если больного можно было усыпить определенными снадобьями и тем самым уберечь его от болевого шока, то возможная лихорадка могла свести на нет самые успешные манипуляции с внутренними органами.
— Успешно? — спросил заспанный Тайхан. — Что он сказал?
Я поглубже натянула шляпку, надеясь, что сын не заметит новой серьги, и пробормотала:
— Более чем. Обучение бесплатно, заплатить придется только за редкие книги. А потом сэй Никэ берет Мэйгут в ученицы и будет ей платить триста пятьдесят рюпов.
— В год? Маловато будет.
— В месяц.
Тайхан удивленно присвистнул и почесал затылок.
— Будь уверена, он из Мэй все соки выжмет. Она отработает каждый рюп.
— Не сомневаюсь. Что ж, это ее выбор. Никто ее не заставлял.
— Ну да. К тому же она — девочка с характером. Мне даже немного жаль сэя Никэ.
— Мне тоже. Ему жена еще покажет, как брать молодых и красивых учениц. Боюсь, как бы она его не придушила в порыве ревности.
— А это уже его выбор, — тихо засмеялся Тай. — Никто его не заставлял жениться на оборотнице.
17. Ночь не для разговоров
Все это было совершенно невыносимо! Лея Нориэ так подвела меня своим неплановым отпуском, я просто ничего не успевала! Вернувшись из города, я, даже не пообедав, отправилась на занятия с теми ученицами, кто проявлял особый интерес к изучению языков Ранолевса или Эльзании. И потом еще — математика! Как будто других дел у меня не было!
Ужином тоже пришлось пожертвовать, мне хотелось поговорить с дочерью и порадовать ее добрыми новостями.
Однако к моему удивлению, Мэйгут, бледная и решительная, отнюдь не ждала меня с распростертыми объятиями. Напротив, она раскладывала на постели свои наряды, которых у нее накопилось немало.
— Что ты делаешь? — удивилась я.
— Переезжаю в комнату к бабушке Ши.
— Зачем?
— Освобождаю пространство для твоей личной жизни.
Я моргнула, не понимая, а потом догадалась.
— Откуда ты узнала?
— Запах. Я чувствую. Мне… неприятно.
Я повела носом, но вынуждена была признать, что ничего не чувствую. Пахнет листвой и лимонником, немного — пылью. Да полно, тут и было-то… утром. А окна были раскрыты весь день.
Огляделась растерянно: в комнате было куда больше вещей дочери, чем моих. Не так уж много у меня одежды, несколько юбок и три блузки. Ну, две шляпки на стене. И пара высоких ботинок на случай непогоды. Гребни, чулки, белье, немного косметики. А у Мэй тут и книги, и полный шкаф разноцветных шелковых кимоно, и самая разная обувь — для прогулок, для танцев, для занятий, и украшения для волос, и прочие мелочи. В крохотную каморку матушки Ши это все просто не уместится. К тому же старушка храпит как дракон, я это помню. И ветры ночные пускает, но об этом Мэй точно знать не стоит. Решено: уйду я.
Обещать, что моя близость с Кеем не повториться, я не могла. Не с серьгой в ухе.
— Оставь, — устало сказала я. — Я уйду сама. У меня вещей меньше. К тому же у меня есть кабинет, он большой.
Да. Это хорошая мысль. Вызову плотника и перенесу книжные полки в учебные классы, на их месте поставлю шкаф для одежды. И все будут довольны.
— Я так не могу, — испуганно прошептала Мэй. — Разве я могу выгнать хозяйку школы из ее же спальни? Это просто неприлично!
— Ты все можешь, — грустно ответила я.
— Почему?
— Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива.
Губы у всегда спокойной Мэй вдруг задрожали, и я поняла, что дочь сейчас просто расплачется, а в последние дни я и так слишком нервная, чтобы видеть еще и ее слезы. Поэтому я пробормотала что-то про ужин и трусливо сбежала. Ладно, про обучение еще будет время переговорить. Завтра. Или через неделю. Или через год.
Итак, ночевать мне, очевидно, сегодня негде. В кабинете только стулья, стол и книжные шкафы, свободных постелей в доме нет. Лечь в комнате леи Нориэ? Да, пожалуй, так и сделаю. Возьму чистое белье, она ничего и не узнает. Пока же стоит все же поужинать, хотя бы кусок хлеба с молоком съесть, иначе ночью сон будет еще хуже, чем всегда.
Я, кажется, еще помнила, как холодно и грустно спать голодной, хотя прошло уже так много лет. И ведь не сказать, что в интернате воспитанниц плохо кормили, нет. Завтрак и обед были вполне приличными. А вот ужины — ранние и довольно скудные. Горстка овощей, крохотный кусочек мяса, а то и вовсе без него. Считалось, что скромный ужин и холод в спальнях воспитает в нас кротость и пойдет на пользу здоровью. Болели мы, действительно, не часто, но вот голод ночью просто одолевал. Мы воровали кусочки хлеба за обедом и прятали под подушками… Когда его находили, нас наказывали — били розгой по рукам и лишали ужина. Но мы все равно прятали, под матрасы, под книги, в личные вещи. Уж очень хотелось есть ночью.
В Дивном Саду любая девочка может попросить добавки, и ей не откажут. Все равно не будет у учениц лишнего веса. Во-первых, ильхонцы к нему не склонны, а во-вторых, гимнастика, танцы и занятия с дядюшкой Пако никак не позволят девочкам растолстеть. А в какой форме пребывают учителя, мне безразлично. Лишь бы работали хорошо.
Поэтому в кухне всегда есть еда, даже ночью, чему я сейчас была чрезвычайно рада.
Нашла в шкафу пирог с малиной, налила из кувшина молока, не зажигая фонаря, поужинала. Не слишком полезно, ну и плевать. За последние пятнадцать лет я не изменилась совершенно: ни морщинки, ни седых волос, ни одного больного зуба. Все юбки и блузки, которые я привезла из Ранолевса, сидели на мне превосходно. Хотя, конечно, порядком износились, я уже пошила новые, точь-в-точь такие же. Словом, есть по ночам я могу сколько угодно. И женщины, склонные к полноте, могут с чистым сердцем называть меня ведьмой.
Нет, все же были во всей этой истории с Гарманионом определенные плюсы! Наверное, если бы не та встреча, я бы уже потолстела, вся покрылась веснушками и прятала седые прядки. А может быть, магия Дивного Сада и без того бы сохранила мою молодость. Вон, дядюшка Пако и матушка Ши для своего возраста выглядели просто великолепно!
Спать мне почему-то уже совсем не хотелось. Хотелось разговаривать. С Мэй беседы не вышло, лея Ши ложится рано, с учительницами дружбы я не водила. И снова оставался только Тайхан, бедняга, как же я ему, наверное, надоела за последние дни! Ладно, я только загляну на конюшню, вдруг он еще не спит? Если спит — пойду и я. Одним глазком загляну… Как старательно я убеждала саму себя, что иду именно к сыну!