Дрожь
Шрифт:
— Ты же меня уволил. Уже забыл?
— Джимми, ты хотел слинять на безвременный срок, — сказал Напитано. — Что мне еще оставалось делать?
— У меня был контракт на издание книги.
— Ну да, точно... Только книжка приказала долго жить. Или вообще не родилась? — Напитано издал какие-то странные хлюпающие звуки. Он обладал зверским аппетитом и каждое утро и днем за обедом съедал дюжину устриц и тарелку черной икры. — Отведай прекрасные блюда со мной, Джимми, — последовала новая серия хлюпающих звуков. — Я прочитал твою статью в «Таймс», просто жуть.
— Ты позвонил, чтобы сообщить мне об этом? Тебя бесит, что я работаю на кого-то еще.
— Плевать они хотели
Джимми посмотрел на двух подростков, носившихся невдалеке с подписанными Блейном газетами. Белый парень, тот, что с родинкой, заметив взгляд Джимми, сделал неприличный жест.
— Не сегодня, — ответил он Напитано.
— Тогда до завтра. И не забудь прихватить с собой аппетит, дорогой мой.
Глава 20
— Могу я называть вас по имени, детектив? — улыбнулся Джонатан. — Думаю, можно обойтись и без формальностей, мы ведь уже знакомы.
— Что же такое важное заставило вас просить меня о срочной встрече, доктор?
— Пожалуйста, зовите меня Джонатаном, — мягко сказал он. Его губы едва двигались, голос был нежным как бархат, и казалось, что этому мужчине никогда в жизни не приходилось повышать тона. — Знаю, наше знакомство вдомике с бассейном вышло не слишком удачным... — Его бледные щеки покрылись румянцем, и Хоулт было трудно представить, что в понедельник утром Джонатан показался ей высокомерным и самоуверенным. — Я прошу прощения за тот неловкий момент и смущение, которое вы испытали по моей вине.
— Я не смутилась.
Они сидели на веранде «Эрмитажа», отличного французского ресторана, расположенного в старинном особняке на берегу океана в Ньюпорте. Столик с видом на закат, озарявший залив, был постоянно заказан для Джонатана. На докторе безукоризненно сидел бледно-синий костюм с тонкой шелковой рубашкой цвета сливок с ванилью. Легкий бриз играл его мягкими волосами. Он вел себя по-мальчишески элегантно, расточая свое обаяние не только в адрес Хоулт, но и трех блондинок в бриллиантах за соседним столиком.
— Я искренне рад этому. Джеймс иногда так бестактен в своих шутках. Нет, я ничем не лучше и порой разыгрывал его не самыми честными способами. — Джонатан поднял свой бокал и, чокнувшись с нетронутым бокалом Хоулт, глотнул мартини. — Вы уверены, что не хотите коктейль? Фернандо их делает просто великолепно.
— Я не пью. — Хоулт пригубила минеральной воды.
— Понимаю. Заботитесь о самоконтроле. Однако положительный антистрессовый эффект от алкоголя перекрывает небольшое побочное действие, — снова улыбнулся Джонатан. — Послушайте мою лекцию. Нелегко забыть о работе, n'est-ce pas? [5] Люди, подобные нам, везде таскают за собой свои дела. Мы не умеем отключаться. — Он поправил свои каштановые волосы. — Я очень ценю то, что вы мне перезвонили. Когда я попытался найти вас на работе, женщина, взявшая трубку, сказала, что вас не будет ближайшие две недели. Я просто не знал...
5
Не так ли? (фр.)
— Мой начальник настоял на том, чтобы я взяла отпуск. — Хоулт положила лед в свой стакан. Ей было достаточно одного взгляда на лицо Дифенбахера, чтобы понять — дела плохи. Он вызвал ее к себе в кабинет и устроил взбучку, негодуя, что Хоулт нарушила его приказ и принесла еще
— Да, конечно... Покончим с формальностями. — Джонатан провел по краю бокала пальцем и принял серьезный вид. — Я беспокоюсь о Джеймсе. Я знаю, у вас более чем рабочие отношения...
— Думаю, доктор, вы слишком много себе позволяете.
Джонатан собирался ответить на не слишком вежливое замечание Хоулт, но сдержался.
— Вероятно, я ошибся, — учтиво поправился он. — Я видел, как вы дали ему пощечину, и трактовал это несколько однобоко.
— Просто вы стали свидетелем моей бурной реакции на то, что я не обнаружила тех снимков, которые обещал мне Джимми, — сказала Хоулт. Ветер гулял по белому песчаному пляжу, поднимая облака пыли, летавшие вокруг веранды. — Я попросила у него прощения и напомнила о праве подать на меня иск.
— О, Джеймс никогда бы этого не сделал. Никогда. — Джонатан опустошил бокал с мартини. — Даже будучи ребенком, он никогда не жаловался и не ябедничал. Если честно, Джимми умеет хранить секреты и не показывать обиды. Я уверен, вам нечего бояться.
— Я и не говорила, что боюсь.
— Конечно, нет... Ну вот, выходит, я вас обидел, — печально покачал головой Джонатан.
— А вы сами боитесь Джеймса, доктор? — спросила Хоулт.
— Либо вы весьма проницательны, либо я слишком прозрачен. — Глаза Джонатана напоминали лишенную синевы воду. — Отвечаю на ваш вопрос — да.
— Джимми угрожал вам? — Хоулт постаралась скрыть удивление.
Джонатан колебался с ответом.
— Если вам кажется, что Джимми способен причинить вам физический вред, лучше обратиться к местной полиции, а не ко мне.
— Все не так просто, — заметил Джонатан. — Джеймс привел вас в домик и тем самым нарушил мое право на частную жизнь...
— Он сделал это несознательно.
— Джеймс никогда ничего не делает просто так. Вы рылись в моих вещах. И эта дикая история с какими-то другими снимками... — Джонатан отвел глаза и посмотрел на закат. Его щеки покраснели. Он снова повернулся к Хоулт. — Мы с Джеймсом с детства разыгрываем друг друга. Я было подумал, что инцидент в домике — это просто неудачная шутка, которой он дал мне понять, что для него не существует больше никаких рамок.
— Не думаю, что Джимми шутил.
— И я тоже. — Джонатан облизнул губы. — Вы читали Фрейда? Согласно доброму доктору, юмор — это скрытое насилие. Готов признать, что и я не безгрешен в этом отношении.
Официантка принесла свежие напитки на стол блондинкам. Те подняли бокалы, приветствуя Джонатана. Он кивнул в ответ. У него были красивые руки.
— Похоже, у вас появились поклонницы, — заметила Хоулт.
— Просто бывшие пациентки. — Джонатан отвернулся от дам. — Я предполагал, что Джеймс будет страдать из-за моей женитьбы, это очевидно. Однако надеялся, что, когда шок пройдет, он смирится с тем, что Оливия вышла за меня. Сейчас мне кажется, Джимми не смог этого пережить. — Он наклонился к Джейн. — Сегодня утром он поймал меня на пляже и начал бросаться дикими обвинениями, орал и вообще выглядел как сумасшедший.