Друг детства
Шрифт:
Наконец дверь распахнулась, и он оказался в спальне.
— Убирайся! — с ненавистью выкрикнула она.
Стюарт поморщился, прочтя в ее взгляде неприкрытую враждебность.
— Не знаю, что именно ты подслушала… — осторожно начал он.
— Многое! — бросила она.
— Я давно хотел тебе сказать… — Он взъерошил недавно подстриженные волосы, потом потер лоб. — Но не знал, как ты отреагируешь.
— Что ж, теперь ты знаешь, как. — Подбоченившись, Розлин отважно посмотрела ему в лицо.
— Ты потрясена?
Его лицо осунулось
— Еще бы! Я-то воображала, что являюсь для тебя чем-то большим, чем… ходячий инкубатор!
Стюарта оцепенел, и его темные брови сошлись на переносице.
— Что-о?! — прорычал он.
— Я не раз говорила, что не собираюсь лишать тебя права участвовать в воспитании ребенка, и считаю, что он только выиграет, имея такого отца, как ты. — От жалости к себе Розлин хотелось плакать, но она сдержалась и даже издала короткий презрительный смешок. — Но, как видно, моего слова тебе было мало. Ты хотел получить официальные права на ребенка, неважно, какой ценой. Что ж, радуйся, я проглотила твою наживку вместе с крючком и поверила, что ты искренне желаешь, чтобы из нашего брака вышло что-нибудь путное.
— Бог мой, так вот что ты услышала! — Стюарт как-то странно рассмеялся.
— А что, есть что-то еще похуже?
— Это зависит от точки зрения, — заметил Стюарт. Его губы сложились в тонкую усмешку, полную самоиронии.
Розлин не понимала его странного поведения, но чувствовала, что каким-то образом причинила ему боль. Такое выражение лица могло быть у человека, которого переехал грузовик. Не находя другого объяснения, она решила, что ему просто неприятно, что его истинные мотивы открылись. Что ж, он все равно уже получил, что хотел, с горечью заключила она.
— Розлин, ты ничего не поняла.
— Конечно, я же полная дура! — с сарказмом заметила Розлин.
В глазах Стюарта вспыхнули огоньки гнева.
— Долго еще ты намерена упиваться жалостью к себе?
— Не пытайся все переиначить! — возмущенно воскликнула она.
— Я не переиначиваю, — нетерпеливо перебил ее Стюарт, — а просто пытаюсь заставить тебя хоть минуту замолчать и выслушать меня.
— О, да, конечно, тебе бы этого хотелось! — За последнее время она и так услышала слишком много. — Не стоит, Стюарт, никакие слова не изменят того, что ты сделал.
Он улыбнулся, не разжимая губ, и искорки гнева в его глазах превратились в тлеющие угольки.
— А что такого я сделал?
Розлин даже задохнулась от возмущения.
— И ты еще спрашиваешь?
Его лицо посуровело.
— Все это напоминает сцену из дешевой мелодрамы. Только учти: я не собираюсь играть роль главного злодея по твоей прихоти.
— Я слышала… — упорствовала Розлин.
— Только часть разговора, — закончил он.
— Продолжение которого было еще хуже, как ты сам только что признался, — возразила она.
— Чтобы иметь возможность судить об этом самой, может, все-таки дашь мне вставить словечко?
Розлин замотала головой.
— Ты,
— Черт побери! — вскипел Стюарт. — Ребенок еще даже не родился! — Он сделал вид, будто задумался. — Но если бы судья увидел, как ты неуравновешенна…
— Как ты смеешь намекать, что я плохая мать?
— Материнство тут не при чем. Ты всегда была самой упрямой из всех, кого я знал. В любом споре ты способна видеть только одну сторону.
— Это не спор.
— Точно, просто охота на ведьм.
— Ты что, попытаешься отрицать, что тебе невыносима мысль о том, что твоего ребенка будет воспитывать Кевин?
— Нет, с какой стати. Ни один нормальный мужчина не пожелает, чтобы его отпрыска воспитывал этот надутый манекен. Но личные качества твоих бывших любовников тут ни при чем.
— Конечно, тебя волнуют мои будущие любовники.
— Никаких «будущих» не будет! — прорычал Стюарт. — Ты моя жена.
— А вот это как раз легко исправить! — выкрикнула Розлин и сорвала с пальца золотое обручальное кольцо.
Стюарт пригнулся, и кольцо пролетело у него над головой.
— Что ты предлагаешь? Развод? — насмешливо протянул он.
Стюарт стоял перед ней в черном костюме и белоснежной рубашке. Волосы его растрепались, но он все равно казался Розлин самым привлекательным, самым сексуальным мужчиной на свете. Даже с презрительной миной на лице он был неотразим! Ужаснувшись собственным мыслям, она рассвирепела еще сильнее.
— Да!
— Что ты сказала? — тихо спросил Стюарт голосом, какого Розлин еще никогда не слышала. А ей-то казалось, что она хорошо знает все его интонации.
— Я говорила… — Слова, сорвавшиеся с ее губ в пылу ссоры, повергли в шок и ее самое, но она уже не могла взять их обратно. Не слушаясь внутреннего голоса, нашептывающего, что она совершает страшную ошибку, Розлин с вызовом вздернула подбородок. — Я сказала, что не хочу быть твоей женой.
— Осторожнее, Розлин.
— Раньше надо было думать об осторожности. Положение, в котором я оказалась сейчас, просто отвратительно, и остается только попытаться спасти то, что еще возможно.
Голова Стюарта дернулась, как от удара.
— Отвратительно, — медленно повторил он. Его чувственный рот сжался, кожа вокруг губ побледнела. — Интересное определение.
— Я никогда не рвалась стать твоей женой. — Какая-то часть ее сознания требовала одуматься, но Розлин уже не могла этого сделать. — Но ты сумел убедить меня, что это лучший выход из создавшейся ситуации.
Стюарт глубоко ранил ее, и ей инстинктивно хотелось нанести ответный удар, чтобы спасти хотя бы остатки своей гордости. Лицо Стюарта как будто окаменело, глаза, обычно такие выразительные, стали пустыми.