Друг и лейтенант Робина Гуда
Шрифт:
Аббат Герфорд загнанно оглянулся. На лицах обступивших его разбойников он не узрел ни на полпенни смирения, зато ожидания увидел сколько угодно. Нетерпеливого и угрожающего.
— Но я... н-но...
— Вы хотите узнать, как мы дошли до столь бедственного положения? — сокрушенно вздохнул Робин Гуд. — Это печальная история, преподобный. Случилось так, что мы одолжили все наши сбережения некоему Ричарду Ли из Аннеслея, — может, вы слышали об этом рыцаре, прославившемся храбростью под Яффой и Акрой? Сражаясь за Гроб Господень, он попал в плен к сарацинам,
— И по сей день vivit sub pectore vulnus[45]! — скорбно вставил брат Тук.
— Ни один из нас не удержался от слез, слушая рассказ Ричарда Ли, — подтвердил я.
— Ревели, как быки, которым помешали покрыть корову, — кивнул Дик Бентли, снимая серебряные бубенчики с уздечки мула.
— Разве справедливо будет, рассудили мы, если воин, сражавшийся с нехристями во славу Господню, останется нищим? — прочувствованно продолжал Робин Гуд. — И мы отдали рыцарю все, что имели, — тем более что тот призвал в поручительницы Деву Марию, а уж вам-то, аббату монастыря Святой Марии, лучше всех должно быть известно, что надежнее поручительства Богоматери нет ни на земле, ни на небесах!
— In saecula saeculorum[46], — кивнул брат Тук, в то время как все остальные, кроме Барсука, Локсли и Йоркского аббата старались удержаться от смеха.
— In saecula s-saeculorum, да-да, — заикающимся эхом отозвался аббат. — Но, клянусь Господним престолом, сейчас я беден так же, как этот славный крестоносец! Нынешний год был трудным для монастыря... Неурожай, чрезвычайный сбор... Все это лишило нас даже тех скудных средств, которые прежде помогали нам сводить концы с концами. Та малость, что имеется у меня в кошельке, — вот и все, чем я располагаю, но и эти гроши я наскреб с трудом, чтобы раздать нищим в день Святого Михаила! Робин сокрушенно вздохнул, подняв глаза к грозящему дождем небу.
— Тогда нам всем остается только молиться. Вознесем же молитву Пресвятой Деве, чтобы она помогла нам вернуть одолженные рыцарю деньги и чтобы в вашем кошельке, преподобный отец, завелась пригоршня монет!
Аббат Герфорд открыл было рот, чтобы возразить, но Робин, Тук, Дикон и Кеннет уже молитвенно склонили головы, а я, глядя на клирика сверху вниз, начал задумчиво поглаживать рукоять меча.
— Эй, поп, ты что, позабыл слова? — Вилл Статли угрожающе нахмурился. — Может, тебе подсказать?
Подсказка не потребовалась: преподобный отец так быстро затараторил по-латыни, что в конце концов даже брат Тук отстал от его истовой скороговорки.
Молебен несколько затянулся, и, когда мне надоело сдерживать зевоту, я прервал его решительным:
— Аминь!
— Аминь, — тут же отозвался Тук, с облегчением поднимая голову.
— Аминь, аминь, аминь, — прозвучала благочестивая перекличка.
— Что ж, посмотрим, отозвались ли небеса на наши мольбы! — проговорил Робин
Бентли только того и ждал. С дьявольской улыбкой он извлек из правой седельной сумки мула пухлый кожаный мешок и такой же, если не больший, вынул из левой сумки. Побагровевший аббат тихо выругался, а Тук в восторге взревел:
— Вот что значит вознесенная от всего сердца молитва!
— Да, здесь, пожалуй, найдется и на раздачу милостыни, и на поддержание жизни несчастных изгнанников, прозябающих в этом лесу! — радостно воскликнул Робин.
— И даже на похороны Малютки Джона, — взвесив в руках добычу, добавил Дик.
Я зловеще пообещал уступить ему место на погребальных дрогах, Робин же громко возблагодарил Небесную Деву за то, что та сторицей вернула нам одолженные Ричарду Ли золотые. А потом все аутло столпились вокруг Тука, который лучше всех умел пересчитывать деньги.
В двух кожаных кошелях оказалось в общей сложности триста фунтов золотом, и шумное веселье продолжалось до тех пор, пока с небес не сыпанул дождь. Единственным человеком на маленькой поляне, который не радовался и не прославлял щедрость Богоматери, был аббат Йоркского монастыря Святой Марии аббат Герфорд.
В угрюмом молчании пресвятой отец взгромоздился в седло, не поблагодарив Дикона, заботливо подавшего гостю оброненные четки. Вилл Статли облобызал руку аббата, попутно лишив его колец, а Робин, как истинно радушный хозяин, предложил проводить гостя. Поскольку возражений не последовало, я взял узду, больше не отягощенную серебряными побрякушками, и мы втроем двинулись к пересечению блидворской дороги и Королевского Пути... Вчетвером — если считать мула, который, радуясь тому, что его избавили от значительной части груза, то и дело норовил перейти с шага на игривую рысь.
Дождь еще не успел окончательно пробиться сквозь листву деревьев, когда мы вышли к перекрестку, и я бросил поводья понуро ссутулившемуся в седле аббату. Почему-то преподобный и не думал радоваться, что при дележе посланных Святой Марией денег ему досталось «для бедных» целых двадцать монет! У пегого мула была куда более правильная точка зрения на греховность золотого тельца, чем у его хозяина.
— Держитесь большой дороги, преподобный отец, она выведет вас прямиком к Ноттингему.
— Счастливого вам пути, да хранит вас Господь от разбойников, — душевно напутствовал Робин Гуд.
Наш гость подобрал поводья, но не трогался с места, потому что главарь аутло продолжал стоять перед его мулом, загораживая дорогу... Мы с аббатом Герфордом дружно вздрогнули, когда Локсли вдруг опустился на колени на мокрую опавшую листву.
— Благословите, преподобный отец!
Прелат испуганно уставился на разбойника, пытаясь разгадать, в чем тут подвох. Но Робин смиренно и терпеливо стоял на коленях под моросящим дождем в ожидании благословения, и, бросив на меня загнанный взгляд, аббат быстро благословил человека, который только что лишил его целого состояния.