Друг, который мог быть
Шрифт:
– С "Алых парусов" все и началось, - рассказывает мне Мишина мать. Окно открыто, под окном школьный двор. Как птицы щебечут дети.
– На море я его в три года первый раз повезла. Кашлял он той зимой, вот врач и посоветовал в Анапу. Потом он каждый год с весны начинал спрашивать: "Мамочка, а на море мы поедем?" Почти каждый год и ездили... А как он плавал! Бассейнов тогда не было, так они с приятелем с мая по сентябрь в Москве-реке купались... Грина он очень любил, и, конечно, с каждым годом новое в нем вычитывал.
Модели во время войны погибли, а Мишины рисунки и чертежи передо мной. Сколько ему было лет, когда он это чертил? Лет двенадцать? Парусный корабль со всеми подробностями. А внизу, аккуратно выведено: "Трехмачтовое судно, корабль (ship), фрегат". А вот еще: "Судно типа баркентина". Никогда и слова такого не слыхал. Бригантину слыхал, и то потому лишь, что в песне поется: "Бригантина поднимает паруса". А интересно, любил ли Миша про пиратов читать?
– Читал, конечно, но не очень увлекался. Он к морскому делу как-то не по годам серьезно относился. Помню, в седьмом классе сочинение писали; кем я хочу быть. Учительница мне говорила, что она поразилась его уверенности, серьезности намерений. А я, дура, радовалась...
Летом 40-го Миша кончил семь классов и объявил родителям, что в школе дальше учиться не будет, а поступит в морское училище. Все было: строгие выговоры отца, слезы матери. Но характер у него был колесниковский: сосредоточенный, упрямый. Его старшего брата уговаривали не идти с изыскательской партией в сентябре; зима в Сибири ранняя. Но он сказал: надо. И пошел.
Да и попробуй поспорить с сыном, который мать шутя поднимает и может тащить на руках хоть километр! Говорит: если не отпустите, сам уеду. И уедет.
Владивосток, Одесса, Мурманск? Порешили на Ленинграде: недалеко все-таки, и жить будет у близких людей. Ганецкие охотно согласились.
Упрям-то упрям, да мальчугану всего пятнадцать. И отца с матерью жалко, и по собачке рыжей тоскует... Читаю Мишины письма от осени 40-го года. По-мальчишески неуклюже пытается утешить родителей, примирить их с разлукой, с его морским будущим. А корабли стали ближе, он видит их у причала порта...
18 октября 1940 года
Дорогой папа! Получил твое письмо и был очень рад, что ты мне
написал. Хорошо, что ты уже совсем почти поправился. Живу
по-прежнему. Учусь тоже хорошо и даже получил стипендию 70 руб.
...Напрасно у тебя плохое представление о "Веге"*. Во-первых, это не
та "Вега", на которой Норденшельд прошел Северным морским путем. Этой
"Веге" меньше лет - всего около тридцати. Но для хорошего парусника
это самый бодрый возраст. Интересна история приобретения этого судна
нашим техникумом, хотя сейчас оно принадлежит не только нашему
техникуму.
_______________
*
У нас в техникуме вообще замечательные преподаватели.
Преподаватель литературы такой, что не всегда встретишь в
университете (а он преподает в университете литературу). Это уже
пожилой седеющий человек, который как-то поразительно знает русскую
литературу. Он знает греческий и латинский языки и вообще окончил еще
до революции университет по словесности, или, как там, я точно не
знаю. Но он прекрасный преподаватель. На уроках наизусть читает
ломоносовские оды. Особенно любит Пушкина. Это у него просто вроде
психоза. В каждой литературной теме он всегда находит место Пушкину.
Преподаватели английского языка и навигации - бывшие капитаны, а
теперь уже старики. Обоим за пятьдесят лет. Преподаватель морской
практики тоже бывший капитан. Во время революции году в восемнадцатом
он узнал, что продается парусник на дрова. Он направился посмотреть
парусник. Ковырнул ножом шпангоут и увидел, что это судно из крепкого
хорошего дерева. Такелаж был в полной исправности. Рангоут тоже. И он
купил "Вегу" за 180 рублей (разумеется, по тому денежному курсу).
Впоследствии он подарил "Вегу" Ленинградскому морскому техникуму.
Судно это принадлежит к одному из лучших типов судов. Иначе "Вега"
называется "шхуна барк". Такое название исключительно от парусного
вооружения. Я тебе коротко изложу основы классификации парусных
судов...
Вот так, папа. Сейчас сын прочтет тебе небольшую лекцию. И будьте уверены, прочтет весьма дельно. Впрочем, к сожалению:
P. S. Вчера вечером получил книги бандеролью. Мама прислала и
"Морской словарик", так что теперь ты ничего не поймешь из того, что
я написал про "Вегу".
Смотрю этот словарик, который вернулся в Москву после Мишиной гибели: Лукашевич С. П. Краткий морской словарь. Военмориздат, 1939. На обороте титульного листа напечатано: "В данное время, когда вся наша страна строит мощный морской и океанский флот, интерес к морю, кораблям и плаваниям неизмеримо вырос у массового читателя".
Эта немного казенная фраза несет в себе дух тех лет, тревожных, трагических, романтических. Челюскинская эпопея. Перелеты Чкалова и Громова... Нам нет преград на море и на суше... Мальчишки мечтали стать полярниками и летчиками. И, конечно, моряками. "В данное время, когда..."
Страна построила мощный флот, и тысячи юношей пошли в него. Пошел бы и Миша Колесников и, я уверен, был бы и штурманом и капитаном...
Между тем Миша усердно учится. Пока он на суше, но жизнь уже по-морски и по-мужски суровая. Все преподаватели мужчины, иные - морские волки, "старики за пятьдесят лет".