Друг по четвергам
Шрифт:
– О, дорогая. Расскажи, чем без меня занималась.
– В понедельник снова ездила к Джейни. Веришь-нет, она уже была на ногах.
– Нет!
– Да-да.
– Ну, я не слишком удивлен. Мой метод работает.
– Не спорю, в её случае твой метод действительно сработал, и в понедельник утром сестра заставила Эдди, пока тот не ушел в лавку, снова все проделать, как ты учил. Воспользовавшись оказией, мы поговорили, и она высказала свое мнение о тебе.
– И?
– Что – и?
– Не прикидывайся. Что она сказала?
– О, она сочла тебя хорошим, честным.
Дэвид снова прижал руку Ханны к
– А во вторник что ты делала?
– Во вторник… Ну, ходила в Британскую библиотеку.
– И чем там занималась?
– Изучала, как писали для детей в последние сто лет.
– Хм, Джилли будет очень интересно об этом послушать, – с улыбкой сказал Дэвид. – Кстати, он в восторге от твоей книги.
– Правда?
– И он попросит Олли Свинберна нарисовать обложку. Олли – чудесный детский иллюстратор. Тебе предстоит многое обсудить с Джилли в твой следующий визит к нему.
– Не могу поверить.
– Однако ж, это правда. Сказка продолжается.
– Да, – зачарованно вздохнула Ханна и более трезвым голосом добавила: – Сказка. Вот на что это похоже – на небылицу, вымысел.
Дэвид со столь же рассудительной интонацией возразил:
– Но на самом деле это не сказка, Ханна, только не для меня. Все происходящее – часть реальности; и я так долго ждал тебя. Смотри-ка! – Он вытянул руку ладонью к небу. – Начинается дождь, побежали!
И, как двое детей, они помчались, пока не достигли железной лестницы, по ступеням которой барабанили капли дождя. Дэвид устремился к двери, нашаривая в кармане ключ.
Дверь открылась, и Питер поприветствовал их:
– Божечки! Я думал, это лодыри, сэр.
Когда Питер помогал Ханне снимать жакет, она, смеясь, спросила:
– Что за лодыри?
– Приставы, мэм. Бывало, заявятся и ну гнать из дома каких-нибудь бедолаг.
– Но это ведь и сейчас случается, да? Приставы и сейчас выселяют людей?
Питер тем же серьезным тоном ответил:
– Да, мэм, боюсь, что такое случается сплошь и рядом даже в наше время.
– Все готово? – перебил его Дэвид.
– Да, сэр, все готово и ждет вас, с пылу, с жару.
– Вы приготовили ужин?
– Конечно, мэм. Ведь это особенный вечер.
– Старый дурень, – покачал головой Дэвид. – У него сегодня выходной, но он настоял, что вернется и приготовит ужин. Хотя я ему говорил, что мы не захотим ужинать, верно?
– Нет-нет, я не прочь поужинать. Весь день маковой росинки во рту не было, берегла аппетит для вечера. Правда-правда, – теперь Ханна кивала Дэвиду, – я не завтракала, а на обед съела лишь яйцо-пашот.
– Боже! Что ж, мэм, тогда начнем с паштета. Подам через минуту.
Паштет был восхитителен. Рулетики из камбалы в соусе таяли во рту, как и плечо барашка с гарниром, а десерт «фрукты дурака» [3] превзошел всех своих собратьев, которых Ханне прежде доводилось пробовать. На самом деле, весь ужин показался ей невероятно вкусным, и она так и сказала, а Питер выразил свое удовольствие, пообещав:
– Я буду готовить для вас в любое время, мэм, в любое время.
3
« Фрукты дурака» (англ. Fruit Fools) – традиционный английский десерт из
Немного погодя, за кофе, Ханна вздохнула:
– Нет, это не сказка, ведь в сказках обычно бывает счастливый конец. Это мечта, и если у мечты есть конец, он редко счастливый.
– А у этой мечты он непременно будет хорошим. Я уже все решил и спланировал вот здесь, – Дэвид постучал себя по лбу. – Увидишь, все получится. Именно об этом я и хотел поговорить. Но давай сначала выпьем кофе.
Они выпили кофе, Ханна снова поблагодарила Питера, и старый слуга ушел наслаждаться выходным.
Ханна и Дэвид услышали щелчок закрываемой двери и откинулись на спинку дивана. Ханна сказала:
– Куда он пойдет в такое время? Уже почти девять… О, нет! Уже почти девять. Как быстро пролетело время!
– Точное наблюдение, поэтому иди сюда. – Дэвид привлек её к себе. – В ответ на твой первый вопрос: Питер отправился в свой клуб. Это заведение работает до последнего клиента. Питер как-то сказал, что клуб предназначен для одиноких слуг и денщиков, и со смехом добавил, будто членский билет дают только тому, кто может поклясться, что никогда не называл хозяина его христианским именем. И это не шутка, потому что сам он постоянно говорит «да, сэр». Не раз я пытался убедить его не обращаться ко мне «сэр» – он Питер, я Дэвид, по моему мнению, этого довольно, – но безуспешно. Полагаю, дело в привычке. Но все равно, пусть лучше у меня будет такой друг как он, чем любой другой из знакомых мне мужчин, а у меня обширный круг знакомств, как среди благородного сословия, так и среди простых людей. Но, – Дэвид обнял её, – хватит о Питере и его причудах. Давай поговорим о нас, Ханна?
Стиснутая Ханна тяжело задышала.
– Когда… я смогу говорить, давай.
– О, прости, любовь моя, прости. – Дэвид ослабил хватку, наклонился к Ханне и сказал: – Да, вот что ты для меня – моя любовь. Моя любовь. Не могу поверить. И не ищу ответа на вопрос, который постоянно занимает мой ум: неужели с нашей первой встречи прошла всего неделя? Значит, время не властно над чувствами: за секунду можно умереть от страха или ожить, как я, когда увидел тебя в первый раз. Пусть я никогда не смогу объяснить случившееся – как уже говорил, это и не нужно, – но мне хочется знать, каким будет наше будущее.
Ханна попыталась высвободиться из объятий Дэвида, но он снова притянул её к себе, на этот раз нежнее, и прошептал:
– Ханна, мы оба нашли кое-что очень редкое… по крайней мере, насколько я могу судить.
Она помешкала с ответом, потому что Дэвид смотрел ей в глаза, и было трудно подобрать слова, способные выразить, что она в тот момент чувствовала. В разлуке она постоянно думала о нем и вскоре поняла, что не просто влюбилась в Дэвида, но по-настоящему любит его. Но разве не то же самое было у неё с Хамфри? Нет, сейчас все по-другому, она действительно любит этого мужчину. Все ровно так, как он и сказал: она стремится к нему, желает его и всегда будет в нем нуждаться. И от нее зависит, найдется ли Дэвиду место в её будущем или нет. Но Хамфри никуда не делся.