Друг стад
Шрифт:
Славный старина Чаппелл! Выходя из его парикмахерской, ты чувствуешь себя так, словно только что побывал на брифинге и подробно ознакомился с местными, региональными, внутренними и международными новостями, сплетнями и предсказаниями. Чаппелл и его помощник Майэтт знали все на свете обо всех в целом и о каждом в отдельности и, не скупясь, распространяли имеющуюся информацию весь день напролет, подстригая волосы и сбривая усы. Разумеется, было в городе еще несколько человек, что смогли бы без запинки ответить на любой вопрос, по чистой случайности поставивший в тупик Чаппелла с Майэттом.
Я
По мере того, как глаза мои привыкали к полутьме, я рассмотрел смутные очертания бессчетных дешевых столиков и табуреток, расставленных как попало. Интересно, этот беспорядок тщательно спланирован или в заведении просто не прибрались после последней драки?
Я ощущал на себе тяжелые взгляды двоих утренних завсегдатаев, обосновавшихся за дальним угловым столиком. Угрюмо и молча они ели меня глазами: дескать, пусть этот чужак в рабочем комбинезоне только попробует вторгнуться в их теплую компанию! Каждый одной рукою сжимал длинное горлышко пивной бутылки, а второй медленно счищал этикетку, изредка перемещая сигарету изо рта к пепельнице и обратно. К потолку, в лучших традициях бара, медленно тянулся дым.
– Хэй, док, иди сюда, дружище!
– громко окликнули меня. Голос этот принадлежал мистеру Дики, хозяину, бармену, вышибале и владельцу тех самых собак, к которым я приехал с осмотром. Перекинувшись с ним парой шуток и махнув рукой посетителям, мы отправились на псарню, оставив бар без присмотра.
По первоклассному выгульному загону слонялось штук двадцать псов. Забор из колючей проволоки шести футов в высоту огородил около двух тысяч квадратных футов недвижимой собственности, на которой разместились пижонские автокормушки, лохань с питьевой водой, несколько конур и пустые цилиндрические ящики на пятьдесят пять галлонов. Два ящика устанавливались боком на столбиках, один поверх другого, на манер городских домов со смежными стенами; у каждого одну стенку загодя вынули, а внутрь положили немного соломы ради удобства хвостатых обитателей. Таких домов-совладений насчитывалось несколько, и собакам, похоже, особенно нравилась уютная уединенность приподнятых над землею ящиков. Одни собаки спали в домиках, свернувшись клубочком; другие до середины высунулись наружу, явно наслаждаясь хорошим обзором.
Это были типичные дирхаунды-кроссбреды, столь распространенные в юго-западной Алабаме и на юго-востоке штата Миссисипи. Пятидесяти-шестидесятифунтовые атлеты вели свой род от уокерхаундов, блютикхаундов и редбоунов; окрас их варьировался от рыже-коричневого, серо-пятнистого и черного с белым до всевозможных промежуточных вариантов. Представители обоих полов жили вместе, хотя в одном конце загона прочный забор из поперечных досок отгораживал небольшой участок, как я предположил, для сук в пору течки, - местные называют его "разделяшкой".
На наше появление собаки отреагировали по-разному. Одни,
Однако оклик мистера Дики никого не оставил равнодушным. Говорил он тихо, каждого пса трепал по голове, гладил, а потом, надев ошейник, передавал пациента в руки доктора.
Обычно охотничьи собаки, - дирхаунды, кунхаунды, фоксхаунды и те, что натасканы на пернатую дичь, никаких проблем не создают, осматриваешь ли ты их, делаешь ли укол или проталкиваешь в глотку таблетку. Массу неприятностей, не говоря уже об онемении пальцев, ветеринарам доставляют комнатные собачки, - чихуахуа, пекинесы и прочие. Зафиксировать их трудно: они извиваются всем телом, такую попробуй ухвати!
Ни одна из собак даже не попыталась цапнуть меня за руку; ни одна не воспротивилась, когда в глотку ей проталкивали здоровенные таблетки. Несколько псов тявкнули было, когда я вводил вакцину от бешенства, однако мистер Дики справлялся с ними "на отлично". Было очевидно, что он много занимается своими подопечными.
– Замечательные псы!
– похвалил я.
– У вас находится время с ними охотиться?
– Почти что и нет, - признался мистер Дики.
– Я ж безвылазно торчу здесь, в ночном клубе; вкалываю, пока все остальные развлекаются. Нелегкая, скажу вам, работенка: приходится и с пьяницами управляться, и драчунов разнимать, и от баптистских проповедников из графства Чокто отбиваться, чтобы в покое оставили. Но уж если приспичит, так выйду сюда, на псарню, присяду на землю да и примусь собачек печеньем угощать.
– Наверное, это очень успокаивает.
– Ага. Одни пьют, другие в гольф гоняют. А я вот играю с моими собаками!
Мистер Дики заплатил мне наличными из длинного кожаного кошеля, подвешенного к поясу на цепочке, и мы зашагали по тропке назад к кабаку.
– А то зашли бы, Док? Чур, я угощаю!
– предложил мистер Дики.
– Надо бы чем-нибудь холодненьким горло промочить после трудов-то праведных.
– Спасибо большое; но, пожалуй, не сегодня. У меня, небось, еще работа. А большинство клиентов не одобрят, если я возьмусь за их питомцев, при том, что от меня пивом несет за версту.
Рассмеявшись, мистер Дики подтвердил, что и он тоже не хотел бы, чтобы его драгоценных псов пользовал пьяница.
– А нельзя ли от вас позвонить? Мое приемно-передающее радио вышло из строя, а мне нужно справиться у Джан, как там дела.
– Конечно. Телефон вон там, рядом с музыкальным автоматом.
Вскорости я уже беседовал с Джан.
– Тут все тихо-мирно, - заверила она.
– Парочка клиентов с собаками тебя дожидаются; заходил торговец из Апджона, да еще из лаборатории диагностики звонили. Говорят, твои тест-таблицы опять все заляпаны навозом да кровью.