Другая дочь
Шрифт:
Кто-то стукнул в Бюро о махинациях доктора Стоукса, а тут еще намеки Диггера, будто приемная дочь доктора Харпера, вполне вероятно, ребенок Рассела Ли Холмса. Какая связь?
Ты получишь по заслугам.
Стало быть, кто-то из игроков считает, что Стоуксы не получили по заслугам? И почему именно сейчас?
– Артрит.
– Что?
– Вы потираете спину.
– Ох.
Дэвид тут же опустил руку. А ведь он даже не осознавал этого.
– Когда как, – неловко помялся он под ее настойчивым взглядом. – Иногда терпимо. Иногда нет.
– Что-то помогает?
– Не всегда.
– Но недуг лишил вас мечты, да? – тихо спросила Мелани. – Карьеры полицейского.
Дэвид был настолько не готов откровенничать, что ощутил нечто вроде клаустрофобии. Почувствовал внезапную необходимость в свободном пространстве. Внезапную необходимость отступить. Черт, спрятаться в глубокую темную пещеру, где никто не сможет увидеть его вблизи и понять, чего он боится последнее время. А страх внушало всё – будущее, здоровье, карьера… Стыдно.
– Пора вернуться к своим обязанностям, – решительно заявил Риггс. – Официанта. Работа никогда не кончается.
– Разумеется.
Мелани поднялась с кровати. Комнату окутала черная, как смоль, тьма. Ночь упала так незаметно, что они даже не сообразили включить свет.
На его взгляд она выглядела уверенной. Слишком уверенной.
– Дэвид, не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?
– Мне показалось, вы ненавидите обращаться к кому-то с просьбами…
– Хочу увидеться с Ларри Диггером. Прямо с утра.
Дерьмо.
– Гнилой источник, – покачал головой Дэвид.
– Но лучшего у меня нет, и именно вы только что сказали, что мне следует многое выяснить. Хочу побеседовать с ним, Дэвид. Если понадобится, пойду одна.
Она снова разговаривала отработанным, невозмутимым тоном. Безапелляционным, властным тоном.
– Ладно, – неохотно выдавил Риггс. – Встречаемся в десять.
Мелани улыбнулась. Пересекла комнату. Коротко пожала руку – небольшой знак благодарности, ничего более. Потом исчезла в коридоре, где по-прежнему висел густой болезненный запах гардении.
Глава 9
К 19:00 Дэвид с Ченни прочесали домовладение Стоуксов и направились в разные стороны. Наступил вечер, теплый и цветущий, прекрасный весенний вечер в городе, который пережил долгую холодную зиму, поэтому по достоинству ценил весну.
А вот Дэвид проводил свой прекрасный весенний вечер, застряв в пробке на восточном конце Сторроу-драйв, пропуская измученных туристов, с боем прорывающихся в Фэйнуил-Холл. Риггс спешил домой принять душ и переодеться. Заодно можно проконсультироваться с Босоногим Джо, не дающим никаких звездных советов. Босоногий был лучшим игроком в бейсбол и владельцем химчистки. Махинации в здравоохранении, хладнокровные блондинки и убийство двадцатипятилетней давности находились вне его лиги.
Дэвид решил, что необходимо провести дополнительные изыскания по делу Стоуксов в офисе. Не то чтобы у него были большие планы на воскресный вечер.
Не то чтобы он смог выбросить из головы образ Мелани Стоукс.
Теперь его двадцатиминутный ежедневный путь на работу и обратно превратился в часовой бостонский марафон. На Сторроу-драйв застыли машины приезжих, сгорбившихся над рулем с нервными взглядами испуганных зайцев. Таксисты со своей стороны подрезали каждого Тома,
Дэвид просто был вынужден снять квартиру в центре города. Агенты получали хорошие деньги, к тому же он не обзавелся женой, двумя шустрыми детишками и черным лабрадором, которых надо содержать. Поэтому и обустроился в солидном районе Бикон-Хилл. Сберег время, требующееся чтобы добраться на работу и обратно – кровавый спорт для большинства водителей Бостона. Получил возможность ходить на работу пешком. В конце концов, он практически безвылазно сидел в офисе.
Ах, да, вот еще почему снял жилье поблизости. Потому что в противном случае переселился бы прямо в штаб-квартиру ФБР на центральной площади города.
Такси, метавшееся по двум полосам, наконец выбрало одну, и все еле-еле потащились вперед. Любителей покататься на роликах пока не видно, бегунов тоже. На пешеходной набережной вдоль Сторроу-драйв мягкие городские огни освещали студентов в обрезанных шортах, которые вечерами перебрасывались летающими тарелками, в то время как степенные яппи в одежде от компании Джей Крю прогуливали золотистых ретриверов.
Дальше протекала Чарльз-ривер, которую оккупировали спортсмены Гарвардского университета и прочие многочисленные загрязнители окружающей среды. Продержавшийся на посту всего год бывший губернатор Уэлд даже нырнул в эту воду во время предвыборной гонки, пытаясь доказать, что все не так плохо, как кажется. Потом его долгие годы проверяли на злокачественные новообразования.
Риггсу потребовалось еще двадцать минут, чтобы преодолеть последние две мили до офиса. Еще один прекрасный вечер, проведенный за вождением по-бостонски.
ФБР оккупировало этажи с четвертого по восьмой здания в центре города. Посетители вынуждены были добираться до середины шестого этажа, чтобы попасть в отдел по борьбе с махинациями в здравоохранении, а потом прямиком направлялись в пентхаус на восьмом. Оттуда открывался весьма недурственный вид.
Дэвид пересек обширное бирюзовое пространство, которое ремонтировали куда дольше, чем ожидали большинство агентов. Городские огни мерцали сквозь стеклянную стену – единственное освещение пустого этажа в темное время суток. Именно сейчас расследование, возможно, заметно двинется, если Дэвид окажется единственным, кто сгорает на работе воскресным вечером.
Наконец он наткнулся на стенную панель, щелкнул верхним светом и по-совиному моргнул. Черные затаившиеся чудища превратились в языкообразные столы, расставленные по периметру. Горбатые спины – в компьютеры на столах. Монстры – в горы и груды повесток и отчетов. Добро пожаловать в мир Дэвида Риггса.
Он направился к своему месту, автоматически избегая дыр в полу, где были демонтированы трубы при очередном расширении ограниченной полезной площади. Бостонское агентство – одно из самых быстрорастущих в Бюро – отказалось от старомодных тесных кабинетов-клетушек в пользу большого, застланного бирюзовым ковром общего зала, где агенты имели возможность открыто и свободно обмениваться идеями. В спокойные дни ФБРовцы забавлялись тем, что бросали монетки в дыры от старых труб и прислушивались к звуку падения.