Другая дорога

Колмаков Владислав Викторович

Сейчас моя новая армия включает тридцать пехотных полков нового строя. Рекрутов в них мы набирали из стрельцов, казаков, других вольных людей. Крепостные крестьяне там также были. Их там примерно процентов семьдесят сейчас в моей новой армии. Кстати, с набором крепостных было проще всего. Я просто приказал, чтобы крупные землевладельцы выделяли, исходя из количества земель во владении, из своих подневольных крестьянских общин определенное количество молодых и здоровых крестьянских парней возрастом от семнадцати до тридцати лет. Опять же всех то крепостных я у этих рабовладельцев не забирал. Нет, только небольшой процент.

Тут я опять применял свою скрытую тактику точечных ударов по крепостничеству. Все зависимые крестьяне, становясь солдатами, избавлялись от крепости и объявлялись свободными людьми. Конечно, в армии жизнь тоже не сахар. Но зато служба там была не пожизненной. После

пятнадцати лет выслуги солдат имел право уйти в отставку. И получал при этом небольшой земельный надел в собственность. Что для тех же крестьян было сродни чуду. Да, только ради этого они будут жилы рвать на службе. Кроме этого, даже рядовые солдаты моей новой армии теперь получали очень приличную заработную плату каждый месяц. Для накопления солдатских сбережений я даже создал специальный «Военный банк», где каждый солдат и офицер могли разместить свои деньги на сохранение или получить небольшой кредит, который потом отдавали из своего жалования. В итоге, по окончанию срока службы солдаты имели бы в «Военном банке» уже приличную сумму денег на своем счете. Неплохое такое выпускное пособие для дальнейшей безбедной жизни. В случает получения увечий, все военные инвалиды выходили в отставку и им потом выплачивалась небольшая пенсия. Офицеры же обязаны были отслужить в моей армии теперь минимум пять лет. Потом они могли заключать новый контракт. И по выходу в отставку получали пенсию, размер которой зависел от выслуги и звания офицера. Зарплату они также получали очень солидную. Я не собирался экономить на своих военных. Я всегда считал, что защитники отечества должны получать за свою трудную и опасную службу очень хорошие деньги. И мне не понятна была логика правителей, которые держали своих солдат на скудном жаловании. И потом ждали от них чудес храбрости и самопожертвования. Умирать на халяву никому не нравится. Если ты не будешь поощрять людей материально. То они быстро потеряют мотивацию своей службы. И будут все выполнять на открепись. И тогда ни о какой дисциплине говорить нельзя. Снова мы получим аморфную и недовольную массу вооруженных людей. Прямо как те стрельцы. А мне нужна от солдат высокая мотивация и дисциплина. Спрашивают то с них сейчас очень строго. Но и в замен они также получают очень хорошо. Поэтому мотивация сейчас у моих солдат была даже не железная, а стальная. Да, и с дисциплиной не было никаких проблем. Учились они военному делу с большой охотой. И результат я сейчас наблюдаю с этого холма через подзорную трубу. И он меня очень радует. Пехотный полк, который сейчас нам показывал свою выучку, действовал очень четко и слаженно. Ровные шеренги, согласованные передвижения по команде, меткая стрельба. У меня никаких нареканий к действиям пехотинцев не возникло. Хорошо Гордон их выучил. Сделал за три года из простых крестьянских парней настоящих солдат.

Потом я перевел взгляд на позицию артиллерийской батареи этого самого пехотного полка. И начал наблюдать за действиями полковых артиллеристов. Сейчас по новому уставу каждый пехотный полк русской армии состоял из трех батальонов по пятьсот человек в каждом. В батальоне же имелось пять рот по сто бойцов. Из них четыре роты были стрелковыми, с винтовками «Зубова» на вооружении. А одна состояла из гренадеров, вооруженных все такими же винтовками, ручными круглыми пороховыми гранатами и ручными мортирами, стреляющими теми же гранатами. Еще в полку имелись саперная и медицинская роты. Кроме этого каждый пехотный полк также включал в свой состав и батарею из шести трехфунтовых полевых пушек. И сейчас я как-раз наблюдал за уверенными действиями полковых артиллеристов. Видел, как они быстро подъехали к огневой позиции. Отстегнули пушки от упряжек и зарядных ящиков.

Между прочим, сейчас в русской армии были приняты на вооружении зарядные ящики для артиллерии на двух колесах. Это генерал Гордон настоял, утверждая, что такие ящики более маневренные и легкие. И артиллерийская упряжка с ними будет более подвижна на поле боя. Я то особо и не спорил с ним. Вы же знаете, что в артиллерии семнадцатого века я слабо разбираюсь. Тем временем артиллеристы очень шустро выкатили свои пушки на огневой рубеж и начали их заряжать. Вот они уже изготовились к стрельбе. И по команде офицеров открыли огонь из своих орудий. Перевожу подзорную трубу на мишени в поле. А неплохо, неплохо! Я бы сказал, очень хорошо стреляют артиллеристы. И с пушками своими они управляются очень уверенно и быстро. Молодцы! Сейчас, как я уже сказал, в моей новой армии каждый пехотный полк имеет свою артиллерию. Батарею из трехфунтовых легких полевых орудий.

Кроме этого сейчас в русской армии были созданы еще и четыре отдельных артиллерийских полка. Которые имели на вооружении:

по четыре шести-пушечные батареи шестифунтовых полевых пушек, две батареи по шесть гаубиц калибром в сто двадцать два миллиметра и одну батарею из шести больших осадных мортир калибром в триста миллиметров. А еще был сформирован один полк тяжелой осадной артиллерии. После долгих споров и размышлений меня все же мои военачальники убедили, что нам для осады вражеских крепостей необходимы и более крупные артиллерийские орудия. И теперь полк тяжелой осадной артиллерии имел на вооружении: двадцать четыре 36-фунтовые гаубицы калибром в 175 миллиметров, двенадцать 48-фунтовых гаубиц калибром 203 миллиметра.

И еще кроме артиллерийских орудий там имелся дивизион из двадцати четырех тридцати-ствольных пусковых установок пороховых ракет. Которые с приделанными по моему совету хвостами-стабилизаторами показали неплохую кучность при обстреле стационарных объектов типа крепость. И те ракетные установки использовали боеприпасы двух типов. Осколочно-фугасные и зажигательные с горючей смесью из переработанной нефти, серы и смолы. К счастью, теперь у нас, благодаря персам, хватало больших и сильных лошадей для перевозки тяжёлых артиллерийских орудий.

И в продолжении темы о лошадях. На данный момент в счет откупных денег за уступку Кавказа мое царство получило множество лошадей породы персидский араб. Это не известная ранее в Европе и России арабская порода. Это ее более крупный клон. Сильный, быстрый, выносливый и смелый конь породы персидский араб прекрасно подходил для нужд армии. И не только для перевозки различных армейских грузов и артиллерии. Для строевой конницы персидские скакуны также подходили очень хорошо. Эти лошади создавались персами для войны. И не даром сейчас их кавалерия считается на Востоке самой крутой. А теперь такие же лошади есть и у нас. И, конечно же, я решил создать для нашей армии кроме пехоты, артиллерии еще и кавалерию.

В отличие от той же пехоты, в кавалерию мы набирали только опытных всадников из вольных людей, казаков и мелкопоместных дворян. То есть этих людей не надо было учить азам верховой езды. Им надо было только привить дисциплину и научить действовать в составе армии. Никакой прежней вольницы дворянского ополчения я здесь не потерплю. Мои кавалеристы должны были беспрекословно подчиняться приказам. И от желающих служить в царской кавалерии отбою не было. Мы же такую богатую экипировку и оружие своим всадникам выдавали, которые раньше им и не снились. Каждый русский кавалерист имел тот же пуленепробиваемый камзол из шелка и войлока.

Только кавалерийская модель была немного укорочена, в отличие от пехотной. Мне объяснили, что в коротком камзоле всаднику проще и удобнее сидеть в седле. Я, кстати, сейчас тоже одет в такой же кавалерийский пуленепробиваемый камзол. Черные штаны и длинные кожаные ботфорты. Прямо как мои кавалеристы. А мне самому такая форма полевой одежды нравится. Очень удобно получилось. Только русские кавалеристы сейчас щеголяют не в красных мундирах как моя пехота, а в синих с позолоченными позументами. Ну, да, да! Я тут проявил самодурство и решил, что моя конница должна выглядеть красиво и стильно. Еще вместо пехотной треуголки мои всадники носили в бою металлические защитные шлемы с нащечниками и гребнями из конского волоса. Это им не столько от пуль защита головы, а сколько от холодного оружия в рукопашной рубке. Шелковый камзол надежно защищает тела моих всадников от пуль и холодняка. А высокие и прочные ботфорты дают неплохую защиту ног от ударов сабель и штыков в ближнем бою. Поэтому мы долго спорили с моими военачальниками, как же нам назвать мою новую конницу. По защищенности они походят на европейских рейтаров или кирасиров. Те тоже в доспехах в бой идут сейчас. Но в итоге, я решил применять к моим всадниками более нейтральное название. Не такое иностранное что ли? Кавалерия! Просто и понятно. Теперь русских всадников называют кавалеристы. Сейчас в моей новой армии насчитывается восемь кавалерийских полков по тысяче всадников в каждом.

Вооружены мои кавалеристы также неплохо. Сначала то мы тоже спорили и решали. Какая же нам конница необходима? Было несколько вариантов. Лефорт предлагал рейтаров. Мол, эти бронированные всадники, вооруженные палашами и пистолетами сейчас очень популярны в европейских армиях. Гордон же отстаивал драгун. Говоря, что это по сути своей пехота, посаженная на коней. А значит, драгун можно использовать для разных задач. Шереметьев утверждал, что надо брать пример с Польши, где много всадников с пиками, которых называли уланами. И что уланы очень хороши при первом натиске, когда они в стиле средневековых рыцарей били пикой с разгона. Вот так и спорили до хрипоты, приводя много доводов и аргументов в пользу своих всадников.