Другая дорога
Шрифт:
А когда через два часа по Азову ударили семьсот двадцать ракет, то там начались пожары и настоящая паника. А еще через двадцать минут турки подняли белый флаг, сигнализируя о готовности к переговорам. И что? И это все что ли? Как-то это быстро все произошло. Я морально готовился к многомесячной осаде с кровавыми штурмами и долгой бомбардировкой крепости, которая выглядела очень солидно. Азовские укрепления были построены по всем правилам европейской фортификации. Каменные стены с башнями, земляные валы и бастионы. Все там имелось. И гарнизон там тоже был не маленький. Кроме этого в крепости находилось двести четыре артиллерийских орудия разных размеров и калибров. И все они нам достались в трофеях. В общем, Азов был очень сложной и укрепленной точкой, которую мы готовились брать с большими потерями для себя. Но не учли одного немаловажного фактора. Боевой дух турецкого гарнизона крепости был чрезвычайно низок. На начало осады там находилось шесть тысяч девятьсот сорок пять турецких солдат. Которые
Поэтому еще до начала артиллерийского обстрела крепости турки находились в состоянии сильнейшего уныния и страха. Никогда еще такая огромная армия не приходила к Азову. И это морально давило на защитников крепости. Которые прекрасно понимали, что не выстоят, если мы пойдем на штурм. И даже если они проявят чудеса храбрости и боевого мастерства, то мы их просто телами завалим. Так как у нас значительное численное превосходство в людях и пушках. И это отчетливо понимали все в турецкой крепости. И когда началась массированная бомбардировка, то моральный дух гарнизона крепости Азов упал ниже плинтуса. Ну, а залпы ракет стали последней каплей. Ведь это оружие оказалось очень страшным. Ракеты не столько убивали и разрушали, сколько пугали солдат противника своим ревом и взрывами. Это вам не пушки, которые стреляют не так страшно. Ракеты же работают очень зрелищно. Особенно, когда по вам отрабатывают сразу несколько тридцати-ствольных ракетных установок. Воющая и ревущая огненная смерть которая летит в вашу сторону. Некоторые турки в крепости после такого даже сошли с ума от страха. И потом бормотали всякий бред, пуская слюну. Совсем как солдаты гитлеровской Германии, когда по ним начинали стрелять знаменитые советский реактивные установки «Катюша».
Мда! Эти примитивные пороховые ракеты, к которым мои генералы относились с большим скептицизмом, неожиданно показали свою эффективность. Ведь не обязательно убивать противника точной артиллерийской стрельбой. К такому даже трусливые турки относятся философски. Вместо этого, оказывается, солдат противника можно просто напугать до поросячьего визга и заставить их сдаться. И еще надо понимать, что в крепости Азов собрались сейчас совсем не сливки турецкой армии. Сюда на окраину Османской империи ссылали всех неугодных и залетчиков. Всех самых худших солдат пихали в этот гарнизон. Служба тут была своего рода ссылкой. Поэтому требовать высокого боевого духа от этих людей было глупо. Все турки в этой крепости совсем не горели желанием, чтобы умереть за своего султана. Даже командующий там Хасан Арслан-бей был согласен со своими подчиненными. Поэтому он прислал своих парламентеров и начал договариваться о сдаче крепости. Правда, тут его ждал грандиозный такой облом. Когда турки вспомнили, что им обещали свободный выход из крепости, если они ее сдадут. То я заявил, что их предупреждал, что следующие условия о сдаче будут более суровыми. Предупреждал? Да, предупреждал. Я тогда это еще особо подчеркнул, когда турки в Азове отвергли мое первое требование о сдаче. Поэтому крыть здесь турецким парламентерам было нечем. И теперь я вывалил на них новые условия капитуляции турецкого гарнизона. Ничего в крепости не жечь и не портить. Пушки и оружие сдавать в целости и сохранности. Все имущество тоже сдается без утайки. Туркам остается только одежда и обувь, что надеты на них. Ну, и, конечно, ни о каком свободном выходе из крепости для турок речь уже не идет. Теперь все они должны были стать нашими пленниками. Зато им была обещана жизнь. Я даже намекнул, что хочу их обменять на наших пленных, томящихся в рабских загонах в Крыму. В случае отказа я пригрозил, что следующих переговоров не будет. Так как мы тогда пленных брать не станем, а просто сравняем крепость нашей артиллериями и ракетами. При упоминании ракет турецкие парламентеры ощутимо так вздрогнули и побледнели. И пообещали передать мои слова турецкому командующему. Хасан Арслан-бей долго не думал, и вскоре я уже принимал от него его личную саблю в знак капитуляции крепости Азов. Так пал Азов. Операция, к которой мы все готовились столько долгих лет, завершилась оглушительным успехом.
Правда, все так просто не окончилось. Нет, турецкий то гарнизон крепости дисциплинированно сложил оружие и сдался на нашу милость. Вот только его ногайские союзники, проживающие в степях возле рек Кубань и Дон, этого совсем не знали. И эти кочевники собрали около десяти тысяч всадников и пришли к Азову. Они то еще надеялись, что турецкая крепость держится. И хотели, скорее всего, ударить нам в спину, разорив наш осадный лагерь. Но не прокатило. Наша конная разведка из казаков и калмыков вовремя засекла подход вражеской орды. И ногайцев мы встретили в полной боевой готовности. Пехотные полки построились в каре, между которыми расположилась артиллерия. Конницу мои генералы поставили на флангах. В итоге, получился не бой, а бойня. Когда ногайские всадники атаковали нас с дикими воплями, то по ним начали стрелять пехотинцы и наши пушки. И огонь тот был довольно мощным и точным. Нас тупо было больше в несколько раз.
И в первой фазе этого полевого сражения ногайская орда отхватила очень душевно. И понесла колоссальные потери от нашего ружейного и
А я еще спустил с цепи своих казачков и калмыков и отправил их грабить округу. Почти пятьдесят тысяч всадников прокатились огненным валом по ногайским кочевьям, вырезая всех, кого встретят на своем пути. И сопротивления им особо то оказать было некому. Теперь ногайцы в страхе бросали все и бежали на юго-восток поближе к горам Кавказа. А большая часть таких беглецов потом пришла в степи калмыков, где хан Аюки их всех закабалил и сделал своими подданными. В принципе, я тогда возражать не стал. Я не такой уж кровожадный монстр, как вы могли бы подумать. Просто мне все эти ногайцы на моих новых землях вдоль реки Кубань были совершенно не нужны здесь. Эти земли скоро будут заселены совсем другими людьми из центральных районов Русского Царства. Отныне – это русская земля. Мы сюда пришли навсегда. Эра кочевников в этих степях закончилась.
Глава 10
Глава 10.
Высадка в Крыму.
Следующие полгода у нас ушли на зачистку Прикубанской территории от кочевавших там ногайцев. Кроме этого была взята турецкая крепость Лютик, расположенная рядом с Азовом на левом берегу северной протоки дельты Дона, реки Мертвый Донец. Эта небольшая крепость перекрывала железной цепью судоходную протоку, впадающую в Азовское море. Гарнизон там был всего пять сотен турецких солдат, которые сдались почти сразу же. Там мы даже не успели начать обстрел крепости. Мда! Моральное состояние турецких солдат меня приятно поразило. С такими врагами очень легко воевать. Эти не станут биться до последней капли крови. Очень хорошо, что турки – это вам не шведы или какие-нибудь японцы. Эти кадры никогда особой смелостью не отличались.
Если уж против них даже русские стрельцы, казаки и ополченцы неплохо воюют. То против моих солдат из пехотных полков и кавалеристов турки слабоваты в коленях. Нет у них такой храбрости, выучки и дисциплины. Кстати, об ополченцах и казаках. Корпус Шереметьева неожиданно очень неплохо смог повоевать. Пока мы брали Азов и изгоняли ногайцев с Кубани Шереметьев с Мазепой взяли аж четыре турецких крепости в среднем течении Днепра, охранявших переправы через эту большую реку. Отныне крепости Кази-кермен, Мустрит-кермен, Аслан-кермен и Муберек-кермен стали русскими. Это потом в дальнейшем значительно облегчило нам действие в том районе. А вот противник наоборот лишился удобных переправ через Днепр.
Зачистив земли между Доном и Кубанью от ногайских кочевий, я двинул войска на Таманский полуостров. Там мы захватили турецкие крепости Кызыл Таш, Темрюк и Тамань. Все турецкие и татарские села на полуострове также были захвачены и разграблены. Всех уцелевших вражеских солдат и жителей таманских сел мы брали в плен, для обмена на наших русских людей, захваченных крымскими татарами и сейчас находившихся в рабстве в Крыму. Меняли их голову на голову. Мужчин, женщин и детей. Тут все шли в ход. Так я убивал сразу трех зайцев. Сохранял жизнь всем пленным врагам, освобождал своих людей из рабства и очищал земли Таманского полуострова от ненужных элементов. Кстати, живших там черкесов мы пока не трогали. Но строго предупреждали, чтобы те не шалили. Особенно когда тут появятся русские переселенцы из центральных регионов моего царства. Между прочим, в двадцать первом веке этих людей все знают как адыгов. Ну а здесь их пока называли черкесами.
Крымские татары не могли прислать подкрепление своим ногайским вассалам и жителям Таманского полуострова. Так как их очень качественно все это время отвлекали на себя корпус Шереметьева и казачки Мазепы. Поэтому по сухопутному маршруту враги из Крыма войска перебросить не могли. А по морю турки и татары плавать боялись. Так как теперь на Азовском море господствовал наш флот, состоявший из двадцати двух крупных парусных кораблей и двадцати шести галер. Нет, поначалу то турецкие корабли сюда сунулись. Видимо, еще не знали, наши силы. Из Керчи к Азову пришла эскадра из шести турецких военных кораблей. Адмирал Лима встретил их в море и показал, что теперь тут появился новый хозяин. В ходе состоявшегося морского сражения два турецких корабля были потоплены, а четыре взяты на абордаж. И позднее они вошли в состав русского флота и ходили уже под Андреевскими флагами. Больше в Азовском море мы турецких кораблей не видели.