Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары
Шрифт:
— Ну что, гости дорогие, как вам завтрак?
— Отменно, — похвалил Балис. — Скажи, молоко козье?
— Да ты что, почтенный? Что ж ты меня позоришь-то так? Самое настоящее овечье, накажи меня Кель, если вру.
Сашка смущенно потупился.
— Да не переживай, почтенный. Это у меня вкус испорченный. Мне что коровье, что козье, что овечье — всё едино, — дипломатично заметил Балис.
— Взаправду? — не на шутку удивился хозяин харчевни. — Вот уж чудеса.
— Никаких чудес.
— Дела-а…
Школта криво усмехнулся, после чего вспомнил, зачем вышел в зал:
— Ещё чего-нибудь не желаете?
— Да нет, хватит, пожалуй. Где там твой мальчишка?
— Петька! — рявкнул хозяин внутрь кухни. Словно чёртик из табакерки выскочила давешняя девочка.
— Лит воду натаскал? — поинтересовался трактирщик.
— Да, дядя Школта.
— Пусть сюда идёт — проводит гостей по лавкам.
— Хорошо.
Девчонка умчалась обратно в кухню — только взметнулись за спиной тонкие косички.
— Это она что ли Петька? — поинтересовался Балис.
— Ну да, а что?
— Редкое имя.
— Чего уж тут редкого? Почитай что на каждой улице по Петанке живет.
— Ну, не знаю. В Море у меня много знакомых с полуострова было, но Петанки — ни одной. Мирва была, Риона, Альда… Петанки — не было…
— Бывает…
Школта задумчиво поскреб пятерней лысый затылок. Вот что значит — харчевню держать: нет-нет, да и узнаешь что-нибудь новенькое о далеких землях.
— Ладно, вы подождите, я этого огольца потороплю…
Широкая спина хозяина исчезла в дверном проёме. Сашка исподлобья вопросительно посмотрел на Балиса:
— Откуда ж я знал, что оно — овечье. У нас на хуторе овец не доили.
— А я откуда знал? Я же правду сказал, что козу вблизи увидел, когда мне десять лет было: ездил в деревню к родственникам бабушки.
— Я больше не буду, — пообещал казачонок, совсем как обычный мальчишка конца двадцатого века. И продолжил: — Я ж не нарочно. В станице каждый мужик коровье молоко от козьего отличит.
— И сена накосит, и избу срубит, и печь сложит…
— Не, печь каждый не сложит. Печекладов мало.
— Ну, не печь сложит, так крышу перекроет. Потому что, в деревне без этого не проживешь…
— В станице…
— Невелика разница. А вот в городе это не нужно, тут нужно другое. Электропроводку чинить, телевизор, белить-штукатурить, автомобиль ремонтировать…
— Автомобиль? — Сашка так и подскочил на месте. — Вы умеете ремонтировать автомобиль?
— Умею.
— А бронеавтомобиль?
— Таких бронеавтомобилей, которые ты видел, давно не делают. Но с самоделками сталкивался.
Даже дважды. В восемьдесят четвертом в Афганистане
— Самоделками? Это как?
Удовлетворить мальчишкино любопытство морпех не успел: вернулся Школта. Вслед за ним шел парнишка Сережкиного возраста, такой же конопатый и с такими же пепельно-серыми волосами, как и Петька.
— Это Лит, — представил мальчика хозяин харчевни. — Он проводит вас по городу.
— Очень хорошо, — ответил Балис, поднимаясь из-за стола. — Сначала нам нужно к ювелиру Сежену…
Ювелир оказался худощавым мужчиной средних лет с болезненно-желтоватой кожей и набрякшими тёмно-синими мешками под глазами.
— Чем могу служить, почтеннейший? — приподнялся Сежен навстречу раннему покупателю.
— Да вот, почтеннейший Сежен, продать одну мелочевку желаю. Мне Йеми из Прига твою лавку посоветовал…
— Йеми, гм… А что продаешь?
— Браслет.
Балис выложил на стойку толстый золотой обруч.
— Чистое золото, почтенный, без обмана.
Познания Гаяускаса в драгоценных металлах были ограниченны тем, что он когда-то читал в ценниках ювелирных магазинов. Но эльфу капитан доверял: раз тот сказал, что это — золото, то так оно и есть. В конечном счете, в сказках на каждого эльфа приходится хотя бы башмак, а чаще — горшок, золота…
— Гм… Золото…
Ювелир взвесил браслет на ладони, а затем попробовал на зуб. Варварский способ определения качества в его исполнении впечатлял своей непосредственностью.
— И сколько ты за него хочешь?
— Полдюжины сотен ауреусов, — выпалил Балис заученную сумму.
— Гм… Полдюжины… Что ж… Можно… Подожди меня…
Сежен вышел через низенькую дверь в заднюю комнату. Через несколько минут он вернулся, неся в правой руке объёмистый мешок.
— Здесь четыре с половиной сотни. Гм… Здесь — остальное.
В левой руке ювелира оказался мешочек поменьше.
— Я полагаюсь на твою честность, почтенный. Пересчитывать не стану. Но если что, то Йеми передаст тебе моё недовольство.
— Гм… Недовольство… Гм… Как тебе будет угодно, почтенный… Гм…
— Да, вот ещё что, есть у меня ещё одна вещица.
Жестом заправского фокусника Балис протянул торопийцу камушек ярко-оранжевого цвета размером с фасолину.
— Могу продать и её.
— Гм… Интересно.
Камень Сежен рассматривал долго, то на просвет, то сквозь какое-то подобие лупы, царапал им стеклышко… Наконец, спросил:
— Почем уступишь?
— Рубицель — камень редкий, — уклончиво ответил Балис. — Сам понимаешь, дешево не отдам.