Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Шепелев Алексей А.

Во взгляде темных глаз купца мелькнуло неподдельное удивление.

— Дело? Какое дело?

— Я бы хотел прикупить кое-кого из твоего товара.

Купец сделал солидный глоток из стоявшей перед ним пузатой глиняной кружки, звучно рыгнул, утёр губы тыльной стороной ладони.

— Тебе понадобились рабы?

— Один раб.

— Пусть так. Ты хочешь купить какого-то определенного раба?

— Безусловно. Мне нужен тот лохматый мальчишка, которого ты купил в Плескове.

— Мальчишка? Гм…

Кеббан ещё раз

надолго приложился к кружке.

Первое дело для купца — понимать, что нужно покупателю. Сейчас же предложение наемника застало торговца врасплох. Зачем Меро нужен мальчишка, Кеббан решительно не понимал. Слуга? Наемники никогда не разъезжают со слугами-рабами. Да и толку от такого малолетнего слуги — как молока от борова. В постель? Бред. Тогда бы мальчиком для удовольствий охранник бы озаботился в начале пути, а не в его конце. Уж в Восьмиградье-то можно было найти утеху на самый изощренный, а по мнению Кеббана — извращенный, вкус. Но тогда — зачем? Не иначе, как знает, кому продать мальчишку с прибылью. Ну что же, значит, надо заставить его частью прибыли поделится.

— Мальчишка — так мальчишка. Три дюжины ауреусов — и он твой.

Цена, конечно, была безбожно завышена: опытный купец прощупывал собеседника.

— Извини, Кеббан. Я пришел говорить с тобою серьезно, а ты, видимо, намерен шутить, — Меро попытался приподняться с табурета.

— Нет-нет, — вскричал работорговец и даже чуть привстал, останавливая наёмника. — Я серьезен, как орк, попавший в женские термы. Разве три дюжины золотых монет слишком большая цена за этого раба?

— Три дюжины — это цена не мальчишки, а юноши, почтенный Кеббан.

— Бесспорно. Но тебе ведь не нужен юноша. Тебе нужен мальчишка, и не любой, а именно этот. На нём ты сможешь заработать, на другом — нет. Верно?

— С чего ты это взял?

— Я давно торгую рабами, почтенный Меро. Не могу себе представить, куда ты хочешь его пристроить, но тебе нужен именно этот мальчик — это очевидно.

— Хорошо, пусть так. Три дюжины ауреусов мне за него там не дадут. Даже две с половиной — и то не дадут.

Кеббан ухмыльнулся и подмигнул собеседнику.

— Брось, Меро. Ты же не будешь возиться с этим щенком за жалкий ауреус? Да на еду придётся потратить больше.

— Не пытайся строить догадки, почтенный Кеббан. Давай не будем дурить друг другу голову. Либо назови реальную цену — либо прощай.

— Ты хороший охранник, Меро, но купец ты никудышней. Кто же так торгуется? Если бы все купцы были такими как ты, то на месте этого прекрасного города стояла бы жалкая деревушка.

— Так я и не купец вовсе.

— Ну, так и не занимайся не своим делом.

Меро легонько пожал плечами.

— Как скажешь. Если ты не хочешь продать мальчишку — так тому и быть. Но долго торговаться я не умею, да и не располагаю временем, Шеак вот-вот выведет караван. Давай не будем отвлекаться от дела.

— Хорошо.

Назови свою цену.

— Две дюжины ауреусов без двух маретов.

Купец задумчиво поскреб заросший подбородок. За двух детей он отдал в Плескове полторы дюжины, правда, пришлось потратиться на содержание и фальшивые бумаги. Но всё равно за девчонку он хоть полторы дюжины, да и выручит. Предложение наемника, в общем, было выгодно, но всё же имело смысл попытаться его приподнять. На торгах за мальчишку, пожалуй, можно было выручить поболее двух дюжин золотых монет. Если, конечно, Кель будет милостив и ниспошлёт удачу.

— Ты предлагаешь слишком мало, почтенный Меро. Слишком мало, — изрек, наконец, Кеббан.

— Думаешь, тебе предложат больше?

— В Море юный комнатный раб может стоить и три дюжины ауреусов. А уж две с половиной стоит наверняка.

— Верно, но это только в Море и её окрестностях. Здесь же спрос на комнатных рабов невелик. А для работы на винограднике или в поле такого малыша никто покупать не захочет. Ты рискуешь не продать его в этих краях.

— Не продам здесь — продам в другом месте, — легонько пожал плечами купец, подхватывая с деревянного блюда очередной кусок баранины.

— Чем дольше ты его не продашь, тем больше истратишь на его содержание, — ответил тем же наемник. — Мне-то что, не мои деньги.

— Ну, не так уж дорого он мне и обходится.

— Хорошо, раз ты хочешь выручить за него непременно три дюжины — я пошел. Таких денег я за него не отдам, — Меро снова попытался встать с табурета.

— Да погоди же ты. Я не против скинуть цену, чтобы побыстрее избавиться от мальчишки. Но, сам понимаешь, скидка будет в пределах разумного.

— Две с половиной дюжины — это тоже слишком много.

— Но две дюжины — это слишком мало. Сам посуди: мальчик крепкий и здоровый…

— И слишком маленький для тех работ, в которых важны сила и здоровье. А вот характер у него скверный, это ты сам мог заметить. Ты же не собираешься продавать его непременно вместе с девчонкой?

Купец ухмыльнулся нелепому предположению.

— Я собираюсь продать его с выгодой. А до его характера мне дела нет. Начнет буянить — прикажу выпороть, делов-то.

— Не скажи, не скажи, почтенный Кеббан. Хозяева не любят покупать строптивый товар. Парень может заартачиться не вовремя и сорвать выгодную сделку.

— Может такое быть, — согласился купец. — Но лучше рискнуть, чем отдать его за бесценок. Если бы ты предложил мне хотя бы две дюжины и четыре ауреуса.

— Две дюжины ауреусов и четыре марета.

Купец тоскливо посмотрел на остывающее мясо. Нет, из прижимистого наемника больших денег не вытянешь. Надо было решаться — или твердо отказать ему в продаже, или отдавать мальчишку по предложенной цене. Возиться с детьми-рабами Кеббан никогда не любил, поэтому склонился ко второму варианту.