Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары
Шрифт:
— В следующий раз?
— Конечно. Он не мощёный.
— И что? — не понял Теокл.
Олх скривился, но терпеливо принялся объяснять:
— Сегодня дождливо, земля раскисшая. После нас там останутся следы. Лапка у меня не маленькая, какой-нибудь не в меру внимательный стражник может заподозрить неладное.
— А Реш?
— Ага, чтобы я его одного отпустил в неизвестность? За кого ты меня принимаешь?
Священник чувствовал правоту Скаута, но не хотел с ней соглашаться.
— А может, внимательного не будет? Или пройдёт сильный
— Может быть, — равнодушно пожал плечами полуогр. — Но, когда речь идёт о моей шкуре и шкуре моих друзей, я предпочитаю не рисковать. Время у нас есть. Подождём более благоприятной погоды.
— Реш, ну ты-то хоть что-нибудь скажи?
Юноша только пожал плечами:
— А я-то что? Я — как старший.
Теокл вздохнул, но спорить дальше не стал: понимал, что это бесполезно.
Глава 7
Только в грёзы нельзя насовсем убежать:
Краток век у забав, столько боли вокруг.
Попытайся ладони у мёртвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев ещё тёплым мечом
И доспехи надев: что по чём, что по чём.
Разберись, кто ты: трус иль избранник судьбы
И попробуй на вкус настоящей борьбы.
— Серёжа, Иринка! Собираемся.
— Максимка, идём обедать!
Откуда только силы взялись. Минуту назад Серёжка лежал на горячем песке весь такой вялый и сонный, только что не плавился на Солнце. Казалось, ничто не способно сдвинуть мальчишку с места. А на самом деле это оказалось совсем не трудно: всего лишь надо было сказать, что с пляжа пора уходить. Между прочим, завтра они из Крыма уезжают. Конечно, на море он ещё побывает. После обеда, да и утром завтра наверняка улизнёт окунуться. Но это не повод, чтобы сейчас вот так сразу безропотно уходить.
— Мам, я напоследок ещё разок сплаваю, немножко.
— Ага, мам, мы только окунёмся, — это уже Максим, Серёжкин друг. Максим из Харькова, он с мамой приехал в Поповку на два дня позже Серёжки, зато будет у моря ещё целых восемь дней. Счастливый.
— Только?
— Мы недолго, честное слово…
— Мы только окунёмся…
Максимкина и Серёжкина мамы переглядываются между собой, старательно скрывая улыбку. Ну и пусть скрывают. Мальчишки всё равно знают, что мамы добрые и в просьбе им не откажут.
— Ладно, — объявляет тётя Оксана, Максимкина мама. — Окунитесь — и домой!
— Ага-а-а-а…
Сверкая пятками, ребята наперегонки
Мальчишки с разбегу врезались в воду, поднимая тучу брызг. А море тёплое-тёплое, почти как пруд. Днестр намного холоднее, и Волга тоже холоднее, и вообще любая река. Потому что река течёт, а море и пруд — нет.
А ещё море в десять раз интереснее реки. Какое — в десять? В сто. В тысячу! Не зря ребята поплыли в масках. Вот, пожалуйста, прямо по курсу Серёжка заметил большую розоватую медузу. Важно шевеля щупальцами, она плыла прямо навстречу мальчишке, тот подпустил её поближе, а потом ткнул кулаком в середину купола. Медуза намёк поняла и быстро ушла на глубину. И правильно. Здесь, у Поповки, где песчаное дно и нет водорослей, медузы вообще совесть потеряли, ходили косяками, стрекались, пугали малышей. Иринка их очень боялась, и Серёжке временами приходилось их специально разгонять, чтобы не мешали сестрёнке купаться.
От этих мыслей мальчишку отвлёк толчок в плечо. Серёжка повернул голову — Максимка указывал куда-то вправо и вниз. Серёжка посмотрел по направлению руки друга… Вау! По песчаному дну неторопливо полз краб. И какой. Не «травяной», с тёмно-зелёным панцирем, похожим на зазубренный по краям рыцарский щит. Таких мальчишка ловил уже сто раз. Ну, сто не сто, но больше десятка — это точно. Нет, сейчас под ними полз настоящий «мраморный», панцирь у него светлее, почти квадратный и с гладкими краями. В Евпатории таких, засушенных и лакированных продают на вокзале. Дорого. А здесь — бесплатно. Вот это удача.
Максимка первым пошёл на охоту. Нырнул, часто работая ногами, набрал глубину и устремился на добычу с вытянутой правой рукой. Поймал? Не тут-то было. Краб только кажется медленным и неповоротливым, а на самом деле он способен постоять за свою свободу. Рука Максима чуть соскользнула с панциря, краб тут же вцепился боевой клешнёй мальчишке в палец. Порезать — не порезал, но ущипнул чувствительно. Мальчишка машинально разжал пальцы, краб опустился на дно и бочком, бочком торопливо засеменил на глубину: понимал, что неприятности для него ещё не кончились.
Теперь настала очередь Серёжки. Вдохнув побольше воздуха, мальчишка ушел на глубину и крепко ухватил добычу за края панциря большим и указательными пальцами, прямо позади клешней. Теперь всё: не вырвется, и не ущипнёт.
Довольный Серёжка всплыл на поверхность, высоко поднимая краба в вытянутой руке. Тот беспомощно болтал всем, чем только мог: усами, клешнями, ногами. Естественно, освободиться это ему не помогало.
— Ух ты, какой…