Другая история искусства. От самого начала до наших дней

Жабинский Александр Михайлович

Обозначу здесь эту проблему, как она мне представляется; ведь уже несколько раз, говоря об эпохе Карла Великого, я выражал мнение, что искусство «каролингского возрождения» стилистически совпадает с искусством XIII века, а событийность — с XV веком.

Карл V правил во Франции в 1364–80 (16 лет).

Карл VI Безумный в 1380–1422 (42 года).

Карл VII в 1422–61 (39 лет).

Людовик XI в 1461–83 (22 года).

Карл VIII был французским королем в 1483–99 и правил 16 лет.

Людовик XII в 1499–1515.

Сведений, что каждый последующий наследовал каждому предыдущему по смерти предшественника, нет.

Одновременно могли жить и действовать в разных качествах два-три короля. Например, Людовик XI мог быть императором, а Карл VIII, его сын, французским королем. Войну с Германией вел отец Карла VIII, Людовик XI, еще в 1444 году (будучи дофином), а его дед Карл VII победил Англию в Столетней войне, и сам Карл VIII предпринял поход в Италию в 1494 году. Если сложить их завоевания, получится империя, совпадающая по территории с империей Карла Великого.

Моя гипотеза: франко-германский король Карл Великий — это собирательный образ Карла VII, Людовика XI и Карла VIII, отодвинутый в далекое прошлое.

Это согласуется с той мыслью, что Карл Великий мог ВОССТАНОВИТЬ Римскую империю только после 1453 года. К тому же в 1460-х годах Жан Фуке выполнил миниатюру, известную ныне как «Коронация Карла Великого», изображающую, скорее всего, коронацию Людовика XI.

Жан Фуке. Коронация Карла Великого. 1460-ые годы.

Жан Фуке. Портрет Карла VII. На раме надпись: «Le tres victorieux roy de France» (Трижды победоносный король Франции).

Альбрехт Дюрер. Портрет Карла Великого. 1514 год.

Впрочем, на каком основании миниатюра приписывается Жану Фуке и датируется 1460-ми годами, мне неизвестно. Точно также не ясно, почему портрет какого-то торговца кисти того же Фуке считают изображением короля Карла VII. Наверняка потому, что на раме написано слово «король». Но это могли сделать в другие времена, чтобы повысить цену того, что в раме.

Но вот императорская дворцовая капелла в Аахене, построенная якобы по приказу Карла Великого — несомненно, сооружение позднего Средневековья. Невероятно, чтобы он отдал приказ о ее строительстве в IX веке, а строить начали в XV-м. На портрете Карла Великого работы Дюрера, датируемом 1514 годом, имеется надпись: «Karolus Magnus/impavit Annis 14». Число 14 может означать первые две цифры даты, а последние ее цифры, скорее всего, замазаны позже. В таком случае, портрет был написан в конце XV века со старого, возможно, уже отошедшего от дел Людовика XI, который, таким образом, был не только французским, но и германским императором, так как портрет украшен и лилиями, и орлом.

Мы уже видели, что после Скалигера составленную им хронологию корректировали те,

кто видел ее нестыковки и имел такую возможность. Мы видели также, что происходили массовые фальсификации исторических документов, длившиеся (как в Китае) десятилетиями. В предыдущей главе мы обнаружили основателя династии рюриковичей на Руси в XIII веке, вместо IX-го. И меня не удивляет, что и эпоху Карла Великого приходится теперь тоже «переносить» обратно, из IX века в XV-й.

Антихристианство и тоталитаризм

Параллели между гитлеровским и сталинским «ампиром» очевидны. Социалистический реализм ничем не отличается от искусства Германии времен национал-социализма.

Адольф Гитлер:

«Новое искусство должно больше говорить народу, быть, что называется, доступным ему».

Ленин:

«Искусство должно принадлежать народу».

Достаточно назвать вперемешку такие имена, как Шпеер, Иофан, Брекер, Мухина, Вампер, Вучетич, Залигер, Дейнека, чтобы увидеть эти параллели. Совпадение стилевых признаков, особенно в монументальном искусстве, поразительное. В 1940 году В. Молотов даже приглашал Арно Брекера в Москву для выполнения портрета Сталина, но Брекер отклонил предложение.

Германия и СССР по своим социально-экономическим параметрам практически совпадали. Перенаселенность и нехватка основных ресурсов вызвали потребность в дисциплине и повышенной трудовой отдаче; «верхи» добивались этого от «низов» не столько насилием, сколько апелляцией к сознательности и героизму. Сходной оказалась и целевая направленность политики, выразившаяся в милитаризме и подготовке войны.

Идеология и того, и другого государства нуждалась в искусстве вполне определенного сорта. Востребованной оказалась классика. Искусство Третьего Рейха, без сомнения, выросло из произведений Давида и Кановы, Делакруа и Рюда. Пусть даже Делакруа считается представителем не классицизма, а романтизма; революционный романтизм входит составной частью в социалистический реализм.

Читатель спросит: а при чем же здесь античность? Очень даже при чем. Гитлер говорил на открытии Дома немецкого искусства в Мюнхене: «Никогда еще человечество наружностью и в ощущении не стояло так близко к античности, как сейчас». Но параллель видят искусствоведы тоже:

Ю. Маркин пишет:

«Принципы статуарной пластики Поликлета и Праксителя соединились у Брекера с приемами Микеланджело, Родена и Хильдебрандта; его „Дионис“ повторил постановку мужской фигуры на одном из рисунков Леонардо; в „Менадах“ узнаются образы зрелого Бурделя».

А один из нацистских критиков сообщает:

«…Нам снова близки вечные формы искусства, а также античность, в которой высшая чистота перикловой эпохи — не только неиссякаемый образец, но и живая действительность».

О чем говорят параллели между социалистическим реализмом и искусством национал-социализма? Не только о том, что это искусство одновременно. Пикассо с ним тоже одновременен, но совершенно неприемлем. Сходство искусства, обслуживающего государственную идеологию, возникло от сходства идеологий. Такой вывод позволяет по-новому посмотреть на параллели между «тоталитарным» искусством ХХ века и «эпохой Перикла».