Другая история литературы
Шрифт:
К сожалению, при верстке книги выпали две строчки, объяснявшие, что само название «условный век» тоже условно, поскольку не содержит размерности: условный век (у.в.) не равен ста годам. А чему он равен, мы даже предполагать не хотим. В одном случае 200 лет, в другом 2000, а в третьем, глядишь, и все 20 000. Возможно, следует нам вместо термина «условный век» предложить другой — «условная культурная эпоха».
Введение такого понятия в искусствоведческий обиход (и в литературоведение тоже) вполне закономерно: не можем же мы, в самом деле, считать, что современные дикари живут в XXI веке. Они живут в каменном веке, то есть в I–V «условной эпохе». А в некоторых государствах Африки искусство недавнего времени находилось на уровне V—Х веков н. э.,
Схема развития человечества приобретает такой вид:
I–II условные эпохи — палеолит;
III–IV у.э. — мезолит;
V–VI у.э. — неолит;
VII–VIII у.э. — бронзовый век (часто переход к железу происходил, минуя бронзу);
IX–X у.э., совпадающие с IX–X веками н. э. — в Европе это «эпоха каролингов», а точнее — первых варварских королевств;
XI–XII века — романика;
XIII–XIV века — готика, и т. д.
Мы видим, что на уровне IX века датировка от «у.э.» переходит к векам «н. э.». И вот теперь, после этого необходимого пояснения, мы можем сказать следующее: мифология позднекаменного века (V–VI условные культурные эпохи) уже могла быть записана с помощью картинного письма. В VI–VII у.э. возникло иероглифическое (слоговое) письмо. Это эпоха меди и бронзы.
Если вернуться к изобразительному искусству, то в росписях мезолита и неолита, которые можно отнести к IV–VII у.э., можно заметить разномасштабность фигур, несоответствие размеров людей и животных, силуэтную профильность изображений. В центре внимания художника — человек, его действия, различные движения. Туловище, как правило, непропорционально велико к условно трактуемым конечностям или, напротив, основное внимание может быть уделено огромной голове. В неолитическом искусстве детализированы украшения и орудия, часто особо выделены изображения глаз, губ, волос, половых признаков.
Таков «Лучник», наскальный рисунок из Тин-Тазарифта (VI у.в.), «Белая дама», наскальная живопись в горах Брандберг (VII у.в.), а вне Европы — многочисленные маскированные персонажи — собакоголовые, имитирующие фигуру животного. И в Африке и в Австралии можно увидеть мезолитические изображения местных жителей рядом с белыми колонистами, вооруженными огнестрельным оружием. Все это скорее угадываемо, чем узнаваемо, поскольку изображения сходны с рисунками детей младшего школьного возраста. Нет ни малейшего намека на раскрытие объема или пространства, каких-либо правил изображения не существует вплоть до VIII–IX веков н. э. А затем они появляются, возможно, одновременно с появлением или, по крайней мере, распространением буквенного письма.
Причем когда мы говорим, что оно возникло в VIII–IX веках, мы имеем в виду тоже не реальные, а достаточно условные века. В некоторых странах еще долго появления железа в основном использовалась бронза, другие стояли на пороге изобретения железа. Также на самых продвинутых территориях уже происходил переход от арамейской письменности к греческой, а где-то еще вообще никакой не знали.
Славянское письмо получило свое начало во второй половине IX века н. э. Восточные славяне, получившие христианство от греков, стали писать буквами греческими, а западные — латинскими. Видимо, в XII–XIII веках у славян появляется собственная азбука, изобретение которой приписывается св. апостолам Кириллу и Мефодию. Однако нельзя сказать определенно, какую азбуку они изобрели — кириллицу или глаголицу (или и ту и другую), так как эти азбуки имеют между собой теснейшую связь. Глаголица собственно является более вычурным и непривычным для нас вариантом кириллицы и происходит от греческого курсивного алфавита. Существует мнение, что св. Климент, болгарский епископ, заменил глаголицу, изобретенную св. Кириллом, ясной и удобной кириллицей: «За исключением букв чисто славянских, кириллица представляет собой не что иное,
Нам, конечно, интересно, когда возникла славянская письменность. Ведь только из письменных источников можно узнать что-либо об истории народов.
В книге «Загадки Древней Руси» А. Бычков, А. Низовский и П. Черносвитов пытаются дать археологический ответ на вопрос: «Славяне, кто вы и откуда?». В третьем тысячелетии до н. э., пишут они, в эпоху энеолита на северных Балканах и южных Карпатах:
«…сложилась своеобразная и технологически продвинутая цивилизация с могучей меднообрабатывающей индустрией, развитым сельским хозяйством, с хорошо укрепленными поселениями — „почти“ городами, но без письменности».
Что стало с этим культурным очагом, непонятно.
«И вообще история этих культур, столь древних — ведь они ровесники Шумерам и Древнему Египту! — столь мощных, с многочисленным народом, лишь „чуть-чуть не дотянувшим“ до уровня древнейших „письменных“ цивилизаций, и вдруг исчезнувших — сплошная загадка».
Неужели так-таки и не было никакой письменности? Ведь картинное письмо должно было появиться еще в каменном веке. «Могучая индустрия» и «развитое сельское хозяйство», да и торговля, коей так славился «Древний Восток» — без письменности? Верится в это с трудом. Отсутствие письменной культуры есть основной признак кочевников, которые имеют стойбище, но не знают «почти» городов. В действительности, там, где возникает «почти» город — хотя бы с минимальной инфраструктурой, — очень быстро появляется оседлая культура и государство, или хоть какая-то администрация. Где государство — там города, письменность и использование полезных ископаемых, без которых невозможна индустрия, тем более «могучая».
Если современная археология приводит к сплошным загадкам, надо всерьез задуматься, что она такое. Как же авторы представляют себе возникновение письменности? Читаем, и приходим в окончательное недоумение:
«Так вот, относительно всех этих „раннеписьменных“ народов археологи и лингвисты пришли к согласию. И те, и другие согласны в том, что народы этого круга первыми отделились от общеиндоевропейской массы и „закуклились“ в устойчивые раннегосударственные общности. По-видимому, только так и можно стабилизировать какой-то язык: сделать его коммуникативным средством внутри замкнутой саморегулирующейся системы типа „государства“ — пусть даже это всего лишь город-государство вроде древнегреческих полисов — и ограничить проникновение носителей других языков через его границы. Все же остальные индоевропейцы, где бы они ни жили, пребывали в еще довольно примитивном социальном состоянии».
Как это ни печально признавать, но авторы книжки «Загадки Древней Руси» не знают того, что известно всем археологам и лингвистам: народы, с которыми случилось подобное несчастье (изоляция) так и остались закукленными на уровне каменного века, это народы-изоляты, жители островов, непроходимых лесов и крайнего севера. Что до описанной здесь картинки… Так и представляешь себе, как жители «почти города» собрались на сходку. На возвышение взбирается вождь и говорит, обращаясь к односельчанам: нам надо стабилизировать такой-сякой язык. Поэтому ограничим проникновение носителей других языков. На пороге — эпоха раннего железа, а у нас еще письменности нет!
В общем, что за исторические концепции бродят в трехголовом авторском коллективе, понять невозможно. Сначала Бычков, Низовский и Черносвитов пишут о латенской археологической культуре IV–III веков до н. э., носители которой — кельты, следующее: «Это, по-видимому, довольно сложная общественная структура, и все-таки, так и не давшая письменности, и не построившая государства!». Затем (на другой странице) продолжают: «даже самый многочисленный кельтский народ, хорошо известный нам по римским источникам — галлы… и то не построил сложной социальной структуры выше развитого вождества…»