Другая история Московского царства
Шрифт:
Говоря об обстоятельствах прихода Романовых к власти в Москве, для начала отметим два основных пункта.
Во-первых, история Бориса Годунова и смуты 1606—1613 годов последующими Романовыми сильно искажена. Это, разумеется, вызвано политическими и эмоциональными причинами; хотя Романовы и стали царями по приговору Земского собора, получив свою легитимность, всё же – никому не надо, чтобы об устранённом тобой предшественнике у подданных оставалась хорошая память.
Во-вторых, Фёдор Романов (впоследствии Филарет) ещё в 1598 году прекрасно понял, какую роль может сыграть своя церковь на примере того же Годунова, поставившего своего московского патриарха Иова, что в какой-то степени предопределило решение о выборе Бориса царём на Соборе 1598 года. После первого, неудавшегося заговора против царя Бориса, у постриженного
Согласно официальной историографии, Ф. Н. Романов родился около 1555 года в семье боярина Никиты Романовича Юрьева. Легко видеть, что фамилия Романов вовсе не фамилия, а так он назван по имени деда. Он был якобы племянником первой жены Иоанна Грозного Анастасии Захарьиной, и, соответственно, двоюродным братом последнего рюриковича, царя Фёдора Иоанновича, по женской линии.
Квинтэссенцию его официозной биографии находим в БЭС:
«ФИЛАРЕТ (Романов Фед. Никитич) (ок. 1554/55—1633), патриарх (1608—10 и с 1619), отец царя Михаила Фёдоровича, боярин (с 1587). Приближённый царя Фёдора Ивановича, при Борисе Годунове с 1600 – в опале, пострижен в монахи. При Лжедмитрии I с 1605 ростовский митрополит, в 1608—10 в Тушинском лагере. В 1610 возглавлял «великое посольство» к Сигизмунду III, задержан в польском плену. С 1619 фактический правитель страны».
Посмотрим по пунктам.
ПАТРИАРХ. Фёдор Романов был женат, имел сына Михаила (1597 года рождения) и дочь. После пострижения в монахи в 1601 принял имя Филарет. Это единственный в истории России патриарх, у которого были дети, что сегодня немыслимо по церковному уставу. Это единственный патриарх, которого провозглашали (не избирая!) дважды: в 1608 году в Тушине, и в 1619 в Москве, по возвращении из польского плена. (Сразу после его отбытия в Польшу, Церковный Собор принял решение не избирать патриарха до возвращения Филарета из плена. Так началось междупатриаршество. На переходное время церковь возглавлял владыка Казанский Ефрем, а по его смерти – митрополит Крутицкий Иона.) В дальнейшем Филарет сумел не только организовать избрание своего несовершеннолетнего сына Михаила Царём Всея Руси, он и сам был избран «Великим Государем», то есть Царём, оставаясь при этом Патриархом, и единолично правил Московией до своей смерти в 1633 году за сына, который без ведома папеньки ни одной бумаги не подписал.
В ОПАЛЕ. Этот человек остро соперничал со своим ровесником Борисом Годуновым и пытался отравить его ещё в 1601 году, за что и был Годуновым сослан, а затем пострижен в монахи. А полтора века спустя в Романовской версии истории затвержено, что Годунов повинен не только в «убиении законного наследника Рюриковичей» царевича Дмитрия, но и в фабрикации дела о заговоре Романова и незаслуженных на него гонениях.
Основатель будущей династии стоял практически за всеми заговорами при российском дворе, включая «неожиданную» смерть Годунова, которая носила явные признаки отравления, и последующее уничтожение рода Годуновых. Ещё одной жертвой отравления стал в 1610 году талантливый полководец М. Скопин-Шуйский, успешно возглавлявший борьбу с поляками. Его смерть открыла дорогу к смещению царя Василия Шуйского. На совести клана Романовых и мученическая смерть инокини Марфы – вдовы Иоанна Грозного Марии Нагой в 1612 году, и пятилетнего сына Марины Мнишек («ворёнка»).
РОСТОВСКИЙ МИТРОПОЛИТ. А митрополитом его назначил – за какие-то заслуги, не названные составленной при его внуке Алексее историей, – никто иной, как польский ставленник Дмитрий I, то есть, по той же Романовской версии, его же, Филарета, бывший служащий монах-расстрига Григорий Отрепьев. Но вот о том, что в митрополиты заговорщик превратился сразу по смерти Годунова, нигде особо не сказано. Кстати, есть сообщения, что до пострига Юрий Богданович Отрепьев, происходивший из бедного рода галицких бояр (Григорий – монашеское имя), был холопом (для того времени – придворным) старомосковского боярского рода Романовых.
А в патриархи его произвёл «Лжедмитрий Второй». Если этот «Второй» не был выжившим «Первым», а был новым самозванцем, так надо ещё подумать, откуда у него такое благоволение и доверие к бывшему московскому боярину, протеже предыдущего самозванца. Ведь вот что пишет Р. Г. Скрынников
Вообще изобилие самозванных «Димитриев», появляющихся не одновременно, а последовательно, наводит на мысль, что это один и тот же литературный герой, но из разных сценариев, объединённых в дальнейшем в одно произведение. Или некая государственная структура тиражировала их, действуя по одному шаблону. Но об этом мы уже писали.
«ВЕЛИКОЕ ПОСОЛЬСТВО». Всё время польской интервенции на Русь Филарет находился в стане врага, у короля Сигизмунда III, возглавляя вместе с князем Голицыным «великое посольство» – и попробуй догадайся, что официальной целью посольства было приглашение на русское царство польского королевича Владислава. Трудно сказать, насколько легитимным было это посольство; традиционно его не считают актом национальной или государственной измены лишь на том основании, что приглашение Владислава предусматривалось Договором от 17 августа 1610 года. Но насколько законен был сам Договор? Ведь Филарет представлял в Польше «Тушинского вора», который обладал не большей легитимностью, чем наши современные «беловежские заговорщики», разрушившие Советский Союз.
Филарет оказался опытным и «патриотичным» послом: так уговаривал поляков взять Русь себе, что они затеяли с ней войну, а самого посла взяли «в плен»! Впрочем, он и в плену не терял время даром, умело играя на тщеславии и Голицына, и Сигизмунда. Последний в 1611 даже сам возжелал занять русский трон, но испугался гнева Папы, поскольку Филарет выдвигал условием принятие православия. Это же требование останавливало и королевича Владислава; приняв Московский трон и православие, он лишался возможности в дальнейшем надеть ещё и польскую корону. (Из-за вопроса о перемене веры послов и взяли «в плен».)
При этом Филарет, естественно, скрывал свои претензии на власть в Москве, а подчёркивал, что основной русский претендент, князь Василий Голицын, находится тут же, в заложниках. И как же было Голицыну сомневаться в Филарете, если он был повязан с Романовыми кровью: в 1605 году лично участвовал в убийстве вдовы Годунова и его сына Фёдора, уже провозглашённого царём. (См. «Хроники смутного времени», стр. 304—305).
Клан Захарьиных-Юрьевых-Романовых в начале XVII века истребил всю ветвь рюриковичей, идущую от Иоанна Калиты, и сделал это руками потомков ветви гедиминовичей (то есть «литовцев»): князей Хованских, Воротынских и Мстиславских. Затем были ликвидированы все до одного претенденты из рода Годунова. Затем – из рода Дмитрия I. В 1613 году, году избирания на царство сына Филарета, из возможных его соперников оставался лишь один не «сошедший с дистанции» князь Василий Голицын. И какое совпадение: когда Филарет с триумфом вернулся из Польши в Москву в 1619-м, князь Голицын… умер. Гений кардинала Ришелье меркнет рядом с Филаретом.
Рассмотрим подробнее ход избрания Михаила на царство, воспользовавшись книгой «Государи дома Романовых», вышедшей в свет через три столетия после этого события. В сей книге писано:
«Смута последовательно сводила с политической сцены «великие роды» московские XVI века. После кратковременного торжества были приведены в ничтожество Годуновы. Бурями смуты разбит был весь Романовский круг. Князья Шуйские погибали в плену. Семья князей Голицыных была разрознена, и старший из них был полонен вместе с Филаретом Романовым. Бояре князья Мстиславский, Воротынский, Куракин и др. оказались в явной – хотя бы и невольной – близости к королю Сигизмунду и рассматривались как изменники. «Отъял Господь сильныя земли», выразился один из современников, говоря о разгроме в смуту московской аристократии. При таких условиях, когда Господь «отъял сильныя земли», трудно было, разумеется, определить, за кем из московской знати более прав и возможности наследовать «великим государям московским» и сесть на их «вдовевший» престол».