Другая история Московского царства
Шрифт:
Парадокс в том, что Иосиф Сталин был единственной надеждой народа в его противостоянии с партноменклатурой. Народ любил Сталина. Советские люди были готовы положить свою жизнь за Сталина! Но откройте сегодняшние учебники истории: оказывается, Сталин тиранствовал, а народ только и мечтал, как бы от него избавиться.
Если бы В. Н. Татищев, вместо того, чтобы петь славословия Петру («…главнейшим желанием было воздать должное… его императорскому величеству Петру Великому за его высокую ко мне оказанную милость…»), стал бы ему доверительно рассказывать о своих сумнительствах касательно достоверности грамот, удостоверяющих избрание первого Романова на царство,
Стиль мышления традиционного историка принципиально детерминистский, то есть он требует поиска среди фактов и событий безусловной причинно-следственной связи. Историки видят то, что есть сегодня, – например, в организации власти и её решениях. Одни полагают, что власть очень хороша. Другие (например, эмигранты) – что она плоха. Третьим вообще всё равно, лишь бы платили. Но любой из них стоит на том, что сложившееся положение дел определено тем, что было вчера. Для историка нынешняя ситуация закономерна, она – критерий истины, и он стремится доказать это совершенно бессознательно. Его пристрастностью определяется, что именно он отберёт из числа случайных фактов, изложенных в прежних текстах, а что оставит без внимания, дабы из выбранного им сделать связное повествование о прошедших событиях. Иным историк не может быть.
Затем появляется систематик (историософ), автор концепций, объясняющих, а почему и как развивался мир. Эволюция сообществ – процесс нелинейный, и жёстких причинно-следственных связей в нём, по правде говоря, не так много. Но в текстах прошлого всегда можно отыскать необходимые для концепции подтверждения. В истории царской России обязательно найдутся люди, недовольные царём; в истории СССР – недовольные Сталиным. Вот этих-то малоизвестных в своё время людей и выпячивают, ибо они что-то полезное «для концепции» сказали или сделали.
Исходя из этого, анализируя развитие истории как науки, даже нельзя говорить о фальсификации прошлого. Оно, прошлое, в каждый исторический момент такое, какого требует этот «момент». Признание же истории фальсификацией предполагает, что фальсификатору была известна «истинная история». А она никому не известна. То есть «фальсификация» обращена не в прошлое, а в будущее; историки новых поколений исправляют «заблуждения» своих предшественников.
До Петра трудами современных эпохе историографов сложились определённые представления о старине. В начале XVIII века они перестали соответствовать «моменту». Ведь очевидно, что исторические школы работали не только в России, и вот, именно при Петре, а тем паче после него, международные научные контакты потребовали некоторой взаимоувязки представлений.
При Екатерине II сложилась новая, достаточно целостная концепция, которую мы называем «екатерининской редакцией», чтобы отличать её от «допетровской» и «предпетровской» редакций. Но уже к началу XIX века обнаружились нестыковки уже этой версии с западноевропейской историей, и работа пошла дальше.
Самое, на наш взгляд, важное, что на Руси, а прежде того в Европе историографы скрывали источник своих национальных «историй», а именно – византийскую историю. А её события, в силу того, что были они «общими», оказались встроенными в истории Руси, Англии и других стран, центром притяжения для которых была та своеобразная «империя знаний», Византия. Скрывалась также и вообще идеологическая зависимость этих земель от Царьграда: новые, «независимые» власти христианских
Кооптация в русскую историю византийских событий аукнулась в конце ХХ века: появилась версия Г. В. Носовского о некоей Руси-Орде, всемирной Империи с центром в Москве, созданной рюриковичами, и включавшей в себя всю Евразию. На деле же империя была византийской, с центром в Царьграде, а известное «монголо-татарское иго» на Руси было завоеванием, которое вели не дикие племена скотоводов-кочевников, а вполне государственные силы: армии восточной Византии (монголы), и крестоносные ордена Западной Европы (татары). Вдобавок многое из того, что сообщают о татарах Орды, есть апперцепция борьбы с кочевыми племенами Крыма, за которыми стояла Турция, от времён Василия III до Петра и даже Екатерины II.
Византийский исток ига скрыт, как и вся зависимость нашей истории от Царьграда, и эту ситуацию следует исправить.
МОСКОВИЯ И ЛИТВА
«Имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце моё ещё сильнее бьётся за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона. Всемирная История великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская украшает отечество, где живём и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило!.. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами».
Н. М. Карамзин.«Эмпирия», – краткий очерк о Византии
Как биологическое существо человек, что бы там ни говорили, принадлежит животному миру. И человеческие семьи, с самого своего появления на Земле, неизбежно подчинялись правилам животного «общежития». А поскольку главным для выживания семьи является наличие ресурсов, постольку главным богатством, основой самого существования той или иной семьи стала территория, земля со всем её природным разнообразием, с которой кормится данная семья.
Медвежьи и львиные семьи, волчьи стаи придерживаются «своей» земли. Рысь охотится на своём участке, и выгонит с него чужую рысь. Даже птицы не подпустят чужака в пространство около своего гнезда. Городские собаки, не имя «своей» земли, поныне метят территорию вокруг дома хозяина. Животное инстинктивно защищает свою жизнь и свой ресурс, ибо они неотделимы друг от друга: без ресурса лишишься и жизни тоже.
Что касается людей, то установлено, – с IX века происходило выделение народностей в Европе, государственное их оформление (а с XIII—XIV – оформление национальных государств). Если верить традиционной истории, задолго до этого точно такой же путь прошли древние государства Азии, чтобы исчезнуть в одночасье и начать «с нуля» – будто Азия находилась на другой планете. Но мы оставим в стороне вопрос о верности или неверности традиционной хронологии, и посмотрим, как реально шло социальное развитие человека. Ведь от первобытной семьи до нации путь неблизкий!
Род – племя – народность – нация, – считается, что развитие шло именно так. Причём без особых оснований учёные сочли, что род – кровородственное объединение людей, – сменил первобытное человеческое стадо. Что это за «стадо» такое, мы вам сказать не можем. На наш взгляд, независимо от того, как появились люди – по Божьему повелению, или медленным «перерождением» отдельных обезьян, или в результате быстрой природной мутации, – они сразу объединялись в семьи, а семьи – в роды, и защищали свою территорию. В конце-то концов, обезьяньи группы в лесу тоже не гуляют абы где.