Другая история Руси. От Европы до Монголии
Шрифт:
Иван III Васильевич умер 27 октября 1505 года, на 67-м году жизни, после 44 лет правления государством.
Его сын Василий III (1479–1533) продолжил расширение владений Москвы. При нем в Крым ежегодно посылались «ПОМИНКИ», дары хану и знати, дабы влиять на их политику и отвращать от набегов. Однако это была не дань, а плата за спокойствие, которая все же мало помогала, а потому ежегодно на Окский рубеж выводились войска стеречь границу. В наиболее опасных местах на Оке и за рекой возведены были каменные крепости: Калуга, Тула и Зарайск.
Портрет Василия III, сына Ивана III и отца Ивана IV Грозного.
Со стороны Казанского ханства такой обороны по условиям местности не было. Зато Василий III сумел после смерти русского
Такой же процесс централизации шел в это время и на Западе. Вспомните «Трех мушкетеров», «Королеву Марго»: борьба с гугенотами — это не столько религиозная война, сколько война за единую централизованную страну, ради собирания под единое руководство всех земель страны. Иван III, сыновья его Василий и Иван IV Грозный делали то же самое. Из некогда относительно самостоятельных феодальных государств: Литовского, Тверского, Рязанского, Московского, Владимирского, Казанского княжеств, земель Новгорода, а в дальнейшем и Астрахани, и Сибири, — они создавали единое государство, Московию.
Причем возвышение именно Москвы над соседями — случайность. Казань, как самое сильное из княжеств того времени (почему и завоевывали ее последней, собрав общую силу), могла бы объединить все перечисленные земли ничуть не хуже. Но ее географическое положение на крайнем востоке освоенных тогда земель не позволило ей стать регионом, объединяющим окружающие народы вокруг себя. Москва получила первоначальное преимущество, и дальнейшие события были предопределены…
После смерти Василия III его жена Елена Глинская осталась одна с малолетним сыном, будущим царем Иваном IV Грозным. По завещанию мужа она стала правительницей. Умом и распорядительностью она превосходила окружающих мужчин, а действовать силой дозволила своему фавориту князю Ивану Овчине-Телепневу-Оболенскому. Чин конюшего боярина давал этому богатырю право председательствовать в Думе, где никто не смел поднять голос против воли его любимой Елены. Крымские нападения были отражены, со шведами заключен договор о мире и свободной торговле.
Оценив значение для политики крепостей, Елена стала энергично укреплять ими владения своего сына. Густо населенный посад Москвы был окружен мощной кирпичной стеной, Китай-городом, возведенным итальянцем Петром Малым. Были восстановлены или заново отстроены крепости во Владимире, Твери, Новгороде Великом, Вологде, Ярославле, Устюге, Балахне, Стародубе, Пронске и Почепе. Крепкими городами укреплены были земли Пермские, Мещерские и Костромские.
При ней совершенствовалось отлаженное еще при Василии III почтовое сообщение, позволявшее не медлить с отражением неприятеля от самых дальних границ, как об этом с радостью сообщают историки. Это происходит, наверное, из-за узкой специализации разных историков, так как другие историки уверяют, что почтовую систему придумал еще монгол Чингисхан.
Продолжая дело мужа, великая княгиня Елена стремилась превратить крестьян, принадлежащих вотчинникам, в плательщиков государственных налогов, которые до этого платили «черные», дворцовые (государевы) и помещичьи крестьяне. Дело было трудное, поскольку многие крупные вотчинники, особенно монастыри, имели великокняжеские жалованные грамоты, освобождавшие их владения от податей и пошлин. Сам Василий III, отбирая привилегии у одних, вынужден был жаловать ими других. Его хозяйственная вдова и в наступлении на податные привилегии оказалась более последовательной, нежели Василий.
Елена Глинская ввела в обиход главную русскую монету, копейку (до Петровского времени рублем назывался обрубленный слиток серебра, рубли не чеканили, в них только считали серебряные копейки).
Единая для всего государства копейка заменила новгородские и московские деньги. Прежние тоненькие монетки Василия III, на которых изображался всадник с мечом, [75] легко было подрезать по краям: великий князь казнил мошенников толпами, но число их не уменьшалось. Елена запретила хождение старой испорченной монеты и велела чеканить новую, совсем маленькую, с выбитым на ней от края до края всадником с копьем; так и получились копейки.
75
Всадник с мечом был гербом и Москвы, и Литвы.
Литовские источники о Московии и Литве
Вот что рассказывает о Московии тех времен Михалон Литвин, автор трактата «О нравах татар, литовцев и москвитян» (1550 год):
«…города [москвитян] славятся разными
Прежде москвитяне были в таком рабстве у заволжских татар, [76] что князь их [наряду с прочим раболепием] выходил навстречу любому послу императора (а не хана, обратите внимание) и ежегодно приходящему в Московию сборщику налогов за стены города и, взяв [его] коня под уздцы, пеший отводил всадника ко двору. И посол сидел на княжеском троне, а он сам коленопреклоненно слушал послов. Так что и сегодня заволжские и происшедшие от них перекопские [77] [татары] называют князя москвитян своим холопом (cholop), то есть мужиком (rusticum). Но без основания. Ведь себя и своих людей избавил от этого господства Иван, [78] дед того Ивана [сына] Василия, который ныне держит [в руках] кормило власти, обратив народ к трезвости и повсюду запретив кабаки. Он расширил свои владения, подчинив себе Рязань, Тверь, Суздаль, Володов и другие соседние княжества. Он же, когда король Польши Казимир и князь Литвы сражался в Пруссии с крестоносцами (cruciferos) за границы королевства, а народ наш погрязал в распущенности, отнял и присоединил к своей вотчине литовские земли, Новгород, Псков, Север и прочие; он, спаситель и творец государства, был причислен своими людьми к лику святых. Ведь и стольный град свой он украсил кирпичной крепостью, а дворец — каменными фигурами по образцу Фидия (помнят, помнят Фидия, скульптора, помершего за 2000 лет до них! Кабы мы так помнили скульпторов двадцатилетней давности), позолотив купола некоторых его часовен.
Также и рожденный им Василий, поддерживая ту же трезвость и ту же умеренность нравов, в год 1514 в последний [день] июля отнятую у нас хитростью Михаила Глинского крепость и землю со Смоленском присоединил к своей вотчине. Вот почему он расширил стольный град свой Москву, включив в нее деревню Наливки, создание наших наемных воинов, дав ей название на позор нашего хмельного народа. Ведь „налей“ соответствует латинскому „Infunde“. Точно так же рожденный от него, правящий ныне, хотя и отдал нам одну крепость, но между тем в наших пределах воздвиг три крепости: Себеж, Велиж, Заволочье. Он в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает свободу не мягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость — трезвости татарской; говорят, что образом жизни он подражает образу жизни нашего героя Витовта».
76
Что за Волга имеется в виду? Немного ранее этот же автор сообщает, что Волга — лишь другое название реки Танаис. Между тем, Танаис — античное название Дона.
77
Ничего этнически общего, кроме названия, нет у крымских (перекопских) и волжских (казанских) татар.
78
Иван III.
Московский всадник. С немецкой гравюры XVI века.
Если учесть, что одна из задач автора приведенных строк — унизить Московское княжество, то становится понятным стремление выдать московичей за рабов диких татар, вассалов Литвы. Но могло ли это быть, судите сами по быту татар (описание из того же трактата Литвина приведено в одной из предыдущих глав этой книги), и по перечню товаров, поставляемых из Московии той же Литве.
Затем автор принимается рассуждать о происхождении Литвы. Здесь вдруг совпадают события монгольского нашествия с временами Римской империи. Впрочем, в таких «заблуждениях» Литвин не одинок. Немецкий хронист Петр Дусбург в XIV веке сообщал о сражениях пруссов, родственных литовцам, с воинами Цезаря. Вплоть до XVI века бытовали и другие предания, согласно которым литовцы-пруссы воевали не только с Цезарем, но и с Александром Македонским.
Польская традиция тоже сохранила несколько вариантов легенды о литовцах, как потомках древних римлян. Ректор Краковского университета Ян из Людзишки в своем приветствии новому, избранному в 1447 году королю Казимиру Ягеллону высказал надежду, что король из династии, происходящей от римских консулов и преторов, сумеет ограничить произвол светских и духовных магнатов.