Другая история (Сборник конкурсных фентези-рассказов Темного Двора - Литературный клуб Lady-Webnice)
Шрифт:
– В том, что произошло здесь и сейчас, нет воли Совета. Миссия, порученная мне, заключается в том, чтобы передать Вам, что Совет желает видеть Вас немедленно. А то, что произошло… - она осеклась, но продолжила с тем же спокойствием в голосе. – То, что произошло, всецело моя вина. Я готова понести наказание, которое Вы посчитаете достаточным за мою провинность.
– Хватит. Назови свое имя. Скажи, чей приказ ты выполняла. И встань, наконец. Когда ты здесь только появилась, я был о тебе лучшего мнения.
«И какого я был о ней мнения? Хотя, что верно, то верно - с такой силой колен не преклоняют ни перед кем и никогда.
Она послушно поднялась, но старалась избегать смотреть ему в глаза.
– Ну, так от кого же было поручение?
– Вашего немедленного приезда требовал сам магистр.
– Александр? Он попросил мне передать ЭТО? – изумленный, он не сдерживал эмоций – Что бы его Вседержавие что-либо передавало? Он что, не мог вызвать меня как обычно? Что у них там случилось?
– Мне неведомо, какими обстоятельствами было вызвано подобное решение магистра, – Она взглянула в его глаза с вызовом. – А Вы осмелитесь спросить его об этом в том же тоне, как спрашиваете у меня?
Он засмеялся. Это было именно то, чего он ждал. Доказательство его правоты.
– Не котенок, львица, – Он благодушно улыбнулся ей. – И как же мне следует тебя называть? Ведь я все еще не знаю твоего имени.
– Дана ард Калах.
Он возвел глаза к потолку, сознавая собственную ошибку. Не распознать отпрыска такой семьи как Калах, значило расписаться в собственной безграмотности. Одна из трех сильнейших семей. Теперь все стало на свои места.
– Именно поэтому ты начала наше знакомство с нападения? Месть?
– Нет. Смерть Джошуа была несомненным потрясением для семьи, но мой отец не питал любви к двоюродному племяннику. И сама я не имела намерений мстить. Просто… - она замялась, а потом и вовсе замолчала.
– Значит, ты представительница семьи, отказавшейся от владений, принадлежащих ей по праву, – размышлял он вслух. – Что ж, если в твои намерения не входило желание отомстить за смерть брата, то у меня нет претензий к случившемуся. Думаю, Совету, а в особенности Кристиану и Александру, об этом маленьком происшествии лучше не знать.
– Вы слишком добры. Я не достойна вашей милости…
– Я добр? О нет, если есть что-либо полностью чуждое мне, так это доброта. Если наш маленький спор дойдет до совета, то дело опять кончится обвинениями. Мне снова припишут все смертные грехи. Потом поймут, что я защищался, и начнут обвинять тебя. Более того, они потребуют священный суд. Как тогда с Джошуа. И я буду вынужден тебя убить, а мне, поверь, этого совсем не хочется.
– Отчего же? – Ее глаза метали искры. – Разве я не попыталась унизить вас в вашем собственном доме? Разве я не пренебрегла долгом? Разве я не…
– Неужели в вашей семье все такие непонятливые? – он вздохнул – Ты умудрилась застать меня врасплох. Ты удивила меня. Ты сумела противостоять мне. Да будет тебе известно, это более чем внушительный список для того, чтобы я забыл о желании тебя наказать. К тому же… это было забавно. Это было чертовски забавно.
– Тогда я могу идти? – произнося это, она смотрела не на него, а на книгу, которую он все еще держал в руке.
– Нет. Мы сейчас же отправляемся к Александру.
– Опять в путь? – теперь она утратила всякую важность и агрессивность. – Я три дня была в пути. Мне нужно передохнуть. Я должна была лишь передать…
–
Ее глаза округлились, затем она звонко рассмеялась.
– Не займет много времени? Может быть, я говорю с одним из магистров, для которых расстояние значит не больше, чем пылинка? – она снова залилась смехом.
– Дана ард Калах, – он сказал это нарочито жестко. – В Вашей семье не принято обучать молодых дам хорошим манерам? Насколько мне не изменяет память, усомниться в моих способностях отважился пока лишь один и лишь единожды.
Дана снова потупила взгляд, но он заметил, сколько сил ей это стоило. Да, ее учили хорошим манерам, но вот ее естество не желало их соблюдать. Она противилась этому всей своей душой.
– Простите мне мою неучтивость, – промолвила она, не поднимая глаз. – Я понимаю, что веду себя неподобающим образом, и тем покрыла позором своего отца…
Он оборвал ее.
– Подойди ко мне и встань за мной.
Она послушно выполнила его приказ. Ролан вытянул руку в том направлении, где только что стояла она. Произнес формулу. Дверь и часть стены исчезли. Вместо них была непроглядная темнота, имеющая четкие границы. Комната как бы обрывалась там, где начиналось ЭТО.
– Дай мне руку и не отпускай ее, пока мы не будем на месте, – сказал он спокойным тоном.
Дана взяла его за руку, и он повел ее к черному пятну. Шагнув в него, он увлек ее за собой. Она хотела было отпустить его руку, но он пресек ее попытку и попросту втянул ее внутрь. Оказавшись внутри, она поняла, что первое впечатление было обманчиво. Это не было черным пятном или просто тьмой. ЭТО было той самой тьмой, которой в ее родном поместье пугали детей. «Тьма, в которую уходят мертвые» - так говорила ее няня – «Однажды, войдя в нее, вернуться уже нельзя. Это место мертвых. Живым там быть не положено». Девушка не чувствовала собственных рук, не слышала ни звука. Она не знала, шагают ли ее ноги или же ее попросту волокут за руку. Казалось, в непроглядной тьме ничего нельзя было увидеть, но иногда ей грезилось, что она различает руку, сжимающую ее запястье. Но самого сжатия она не ощущала, будто у нее и вовсе не было рук. Дана не могла уловить движений собственного тела, но уверяла себя, что движется. Она испугалась, поняв, что не слышит биения своего сердца, не чувствует своего дыхания. Она попыталась закричать, но крика не было. Не было ничего. Ничего не менялось. Только тьма. И ее мысли. Мысли, которые всегда не давали ей покоя. Мысли становились образами, а потом и вовсе стали реальны. Протяни руку и прикоснешься к ним. К тому, что так старательно пыталась забыть. Дреш, стоящий перед ней и спрашивающий, зачем она так поступила с ним... Она сама, смеющаяся ему в лицо… Она же, в своей комнате плачет оттого, что не смогла ему ответить…
Хлопок. Яркий свет. Ощущение, будто ее мнут чужие руки, запихивают ее куда-то. Дана вдруг поняла, что стоит с закрытыми глазами и чувствует, ЧУВСТВУЕТ свои руки и ноги, слышит биение собственного сердца.
– Ты в порядке? – голос был знакомым. Дана знала, что где-то его уже слышала, но боялась открыть глаза.
– Дана. Открой глаза. Я знаю, что страшно, но, поверь, все кончилось. Мы на месте.
Она опасливо приоткрыла глаза. Перед ней стоял он. Но теперь что-то в нем ее пугало. Она не могла понять, что скорее это был животный ужас, нежели обоснованный страх.