Другая история войн. От палок до бомбард
Шрифт:
Но мы видим, что во всех этих описаниях уже присутствует конница, а потому события могут быть отнесены не ранее, чем к XI веку для Европы, и к VIII—Х векам для Азии. А что же за войны были раньше? Это были стычки пусть зачастую и огромных по численности, но пеших групп воинов.
Советский специалист Е. А. Разин приводит слова Маркса-Энгельса о том, что первоначальная пехота:
«…являлась не чем иным, как плохо вооруженной толпой, организовать которую почти не делалось никаких попыток. Пехотинец даже не считался воином; слово miles (воин) сделалось синонимом конного воина».
Разин совершенно прав, когда пишет, что в Средневековье с развитием ремесла улучшалось вооружение, использовавшееся
С появлением племенной знати, с разделением людей на богатых и бедных стали выделяться хорошо вооруженные воины. Племенные вожди имели хорошее защитное вооружение (щит, панцирь, шлем, поножи), лучшие луки и копья с металлическими наконечниками, а после приручения лошадей — боевые колесницы. Остальная масса воинов имела более дешевое оружие.
Надо понимать, что война всегда имеет какую-то государственную цель. Но до развития государства как такового, в период, когда соседствующие племена и народности только начинали переходить к государственности, цель была, так сказать, «государевой». Война была государевым делом, делом правящей элиты, и велась она за власть: война была или оборонительной, за сохранение власти на своей территории, или захватнической, за приобретение власти над чужой территорией. А земля, своя ли, чужая, нужна с работниками, — не самому же пахать. Поэтому государи (племенные вожди) воевали между собою, приводя вассалов (родовых вождей), а для уравнивания сил прихватывали толпу вооруженной молодежи из числа простолюдинов.
Э. Лависс и А. Рамбо пишут в книге «Эпоха Крестовых походов»:
«Каждый дворянин — воин. Если он не связан специальным договором, то имеет право воевать с кем хочет. Поэтому в клятвах верности обе стороны обязуются уважать „жизнь и члены“ друг друга. Война (которую мы неточно называем „частной войной“) есть общее право. Редко, когда считают долгом, прежде чем начать войну, формально объявить ее.
Войну объявляют, посылая своему врагу какой-нибудь символ, обычно перчатку: это знак того, что узы верности порваны… Иногда довольствуются угрозой или даже прямо начинают неприятельские действия. В войну вовлекаются, в силу закона, фамилии обоих противников, так как родственники обязаны помогать друг другу до седьмого колена. В XIII в. Бомануар задается вопросом, возможна ли война между двумя братьями; нет, отвечает он, — если они братья по отцу и по матери, потому что оба они принадлежат к одному и тому же роду; да — если они имеют лишь одного общего родителя, потому что тогда за каждого будет стоять его семья. Те, у кого есть вассалы, сзывают их на службу, и война начинается».
Е. А. Разин, рассказывая о европейском раннем Средневековье, пишет, что завязывала бой хорошо вооруженная племенная знать, которая сражалась на боевых колесницах. Остальное войско, расположившись по родам и племенам, лишь наблюдало за их борьбой. Затем в бой вступала вся масса, что в конечном итоге решало исход борьбы.
Войны этого времени породили начальные формы организации армии, прежде всего воинского строя. Большинство первоисточников говорит, что воины выстраивались по родам и племенам во главе со своими вождями. Так было у ирокезов, греков, славян, франков, германцев и других. Построение по родам и племенам явилось предпосылкой возникновения боевого порядка. Разница между греками и прочими только в том, что они, согласно нашей мифической традиционной истории, «прошли этот путь» на тысячу — полторы тысячи лет раньше остальных.
Тактическим приемом было фронтальное столкновение. Но со временем назрели вопросы об использовании
Лишь с XIII века появляются упоминания пехоты городов в случаях защиты последних от вражеских нашествий. Б. Кипнис пишет:
«Потребовался опыт швейцарских, гуситских и Столетней войны, катастроф под Никополем и Варной, чтобы была вновь по достоинству оценена роль дисциплинированной и однообразно вооруженной пехоты в противовес рыцарской коннице».
«Вновь», якобы после тысячелетнего забвения!
Бальцер полагает, что до XI века рыцари еще не имели оруженосцев. Позднее, в XIII веке оруженосцы и кнехты (слуги) были вооружены на крайний случай. «Своя» пехота — слуги рыцарей, которые не участвовали в битве, а ждали ее окончания, укрывшись за обозами. Из пеших в поле шли наемники, закалывавшие выбитых из седла рыцарей и искалеченных коней. Кстати, было правило: кто пощадит противника или завладеет добычей до конца сражения, должен быть немедленно убит.
Так применялись пехотинцы, пока на полях сражений владычествовала конница, то есть в XI–XIII веках пехоты, способной противостоять ей, просто не было! Лишь эволюция военной организации, изобретение новых видов оружия вроде алебарды, а затем пищалей и мушкетов, применение новых тактических приемов позволили, наконец, пешим порядкам «грубых мужиков» дать достойный отпор рыцарской коннице. У М. Горелика читаем:
«…Когда в XIV веке бурно развилась боеспособная пехота, сражающаяся в плотных строях, не боящаяся конных атак и с длинными алебардами сама бросающаяся в бой, — рыцари кидались в бегство при одном виде швейцарских „баталий“ и гуситских повозок, с ужасом и возмущением рассказывая о непривычных кровавых побоищах, — ведь у швейцарцев, например, под страхом смерти запрещалось брать пленных. И когда рыцари тоже стали все чаще применять глубокие плотные построения, так что отряд превращался в железного дикобраза, их снова смела — теперь уже навсегда — пехота, вооруженная огнестрельным оружием».
Боеспособная пехота в Западной Европе вышла из зажиточных фламандских городов и из швейцарских горных районов, сделавших из войны способ накопления денег. Изобретение огнестрельного оружия изменило структуру вооруженной организации. Тяжелая рыцарская конница приходила в упадок, появилась пехота, развивалась артиллерия и инженерное искусство. Происходило как раз то, что мы называем борьбой структур. Открываем Франца Меринга:
«С распадающихся рыцарских войск начала уже зарождаться пехота, превратить которую в боевое оружие и было задачей вновь зародившегося капитализма. Он облегчил себе эту требовавшую долгого времени задачу тем, что в соответствии с духом своего денежного хозяйства покупал нужное ему войско. В швейцарской квадратной колонне с ее строгой дисциплиной, с ее тактической сплоченностью и неотразимым массовым ударом была найдена пехота, доказавшая, что она далеко превосходит рыцарские войска».
Пехота как род войск
Средневековые европейские города были сильны не только своим ополчением; они имели надежную защиту в виде прочных городских стен, за которыми при нашествии врага укрывалось и население ближайших сел. Укрепления города развивались в форме концентрических кругов. Горожане — ремесленники и купцы — имели оружие и несли гарнизонную службу. Кроме того, купцы нанимали вооруженную стражу. До изобретения пороха брать такие города можно было только длительной осадой или вследствие предательства.