Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность
Шрифт:
Однако этологи полагают, что для людей моногамная или даже парная семья (менее устойчивая, чем моногамная) стала непригодной, потому что матери, по несколько лет выкармливающие молоком детеныша, рожают раз в 3–4 года (так и у других приматов). Значит, чтобы выкормить и вырастить больше двух детей, мать должна прожить вместе с ними (то есть после полового созревания) лет 16–20, а всего — лет 28–44. Но средняя продолжительность жизни у раннего человека была такой же, как у человекообразных обезьян, — 25 лет. Значит у матери очень велик был шанс погибнуть до зрелости второго ребенка. А кто ж его при замкнутости моногамных семей воспитает? Но такой вид, который не может обеспечить выживание минимум двух детей от одной пары родителей обречен на вымирание.
Раннему человеку необходимо было увеличить
Такие половые отношения представлены у мартышек-верветок, и у них есть некоторые другие сопутствующие явления, засвидетельствованные у людей (см. дальше). Если самка умирала, ее детеныши оставались в группе, и другие самки брали на себя заботу о них. Так происходит у шимпанзе, так было и у предков людей. Однако этого было достаточно для шимпанзе, но не для людей. Самки, практикуя собирательство, могли предоставить детенышу только растительную пищу, а растущий мозг человека нуждался в протеине, в мясной пище. Самцы же надолго удалялись для коллективной охоты на крупную дичь (такова традиционная точка зрения) или для поисков и добычи падали (гипотеза Б. Ф. Поршнева и В. Р. Дольника), так или иначе — для добывания мясной пищи. Но с исчезновением моногамии у них не оставалось резона делиться пищей с самками и их детенышами.
Самки должны были стать неудержимо привлекательными для самцов и оставаться такими всегда, притягивать к себе конкретных самцов. И самцы должны были стать готовыми реагировать на такую привлекательность самок. Вот и стали и те и другие гиперсексуальными. У гиперсексуальных самок — женщин — эструс исчез. Овуляция (поступание яичка в матку), ясно выраженное у самок всех млекопитающих внешними признаками — набуханием гениталий, выделениями (течкой), запахами, — стала у самок раннего человека (у женщин) внешне незаметной, скрытой. Самцы (мужчины) не знают, когда женщина готова к оплодотворению. И не должны знать. У самок (женщин) появилась способность вступать в половые сношения в любое время и развилось умение вступать в так называемое «поощрительное спаривание», спаривание в обмен на пищевые подачки. Те популяции, которые не развили в себе этих особенностей, попросту вымерли, не оставив потомства. Именно скрытая овуляция и поощрительное спаривание есть и у верветок. По Дольнику, способность «поощрительного спаривания» впоследствии стала основой для развития проституции.
Часто если хотят подчеркнуть сексуальность мужчины, его называют самцом, соответственно женщину — самкой. Нет, от самца и самки именно люди, мужчина и женщина, отличаются повышенной сексуальной возбудимостью!
Для нашей темы причина не важна, важен сам факт.
Столь сильная сексуальная активность могла бы повести к частым сношениям между кровными родственниками, а это биологически вредно. Поэтому естественный отбор привел к возникновению инстинкта, притупляющего половое чувство у людей, долго живущих вместе, а именно такими оказываются кровные родственники. Кажется, первым его заметил больше ста лет тому назад Эдуард Вестермарк, финн с шведской фамилией, много лет проработавший в Англии и знаменитый своей книгой «История человеческого брака».
Правда, побочным следствием этого инстинкта явилась некоторая психологическая непрочность семейных уз: инстинкт слеп и действует не только применительно к братьям и сестрам, но и к мужьям и женам. Во многих семьях привлекательность супругов друг для друга с течением времени слабеет, возникают супружеские измены, а там, где это разрешено, многие браки распадаются.
Поскольку же столь сильная сексуальность, да еще в условиях группового брака и с пережиточной ревностью (наследием моногамного периода), могла бы повести к непрерывным сексуальным эксцессам, не говоря уж о драках за самок, во всех человеческих обществах и у всех рас очень рано воцарились общие культурные
Впрочем, у животных есть по крайней мере генетическая основа, на которой могла сложиться потребность в укромности половых сношений. Это инстинкт отделения самок от стада или стаи, который у многих видов животных побуждает самцов старательно отделять, отгонять избранную самку от сообщества, предпринимать усилия, чтобы оставить ее за собой, сделать ее недоступной для других самцов на время ухаживания и спаривания.
Кроме того, развитие семьи шло по пути всё большего ограничения круга лиц, которым разрешается вступать в брак с данным лицом. Исключались кровные родственники другого поколения (родители и дети), потом того же поколения (братья и сестры всё более удаленных степеней родства). Потом родственники, восходящие к одному предку по отцовской линии. Иной раз в брак можно было вступать только с людьми определенной группы («брачного класса»). Всё это затрудняло кровосмешение (брак близких кровных родственников), биологически вредный, а кроме того умеряло и регулировало конкуренцию в борьбе за женщин.
В какой-то мере гомосексуалы со своей гиперсексуальностью утрируют и доводят до крайности эту отличительную черту человека. В этом смысле они наиболее человечные из всех людей. Наиболее типичные представители вида.
Гиперсексуальность людей, их необыкновенная сексуальная возбудимость вызвала стремление, явное в любой культуре, убрать из поля зрения раздражающие сексуальные объекты, избегать их выставления и показа, чтобы не мешали любым другим отношениям — производственным, военным, дружеским и проч. Это была еще одна причина для запрета на публичные половые сношения: зрелище оказывалось чрезвычайно заразительным для людей, оно немедленно вызывало у наблюдателей половое возбуждение и неодолимое стремление к аналогичным действиям, что далеко не всегда было уместно. Есть и еще одно следствие гиперсексуальности.
У многих видов животных поза пассивного партнера при сношении — «поза подставки» — очень похожа на ту позу униженного подчинения, которую животное принимает в случае проигранного конфликта или перед доминантной особью в случае наказания: открывшись боком к победителю, пригнувшись и выпятив зад. Кто бы ни был побежденный и униженный — самка или самец, на эту позу доминантный самец, самец-победитель реагирует нередко сексуально: подходит и изображает спаривание, производя несколько коротких толчков тазом. Автоматически срабатывает генетическая программа реакции на «позу подставки». Гиперсексуальность человека привела к тому, что сходство и смешение этих двух поз выразились в психологическом настрое, закрепившемся генетически и действующем даже после того, как сами эти позы утратили свое значение и вышли из обихода. За сексуальными действиями самца автоматически закрепилась некоторая примесь доминантности, власти, победы, а за чувствами доминантности и агрессии — оттенок сексуального удовлетворения. Такое переплетение чувств имеет и более прочную биологическую подоснову. Ведь самец у очень многих видов должен преодолевать сопротивление самки и отстаивать свой выбор перед другими самцами. Так эволюция обеспечивает наследование качеств потомством от наиболее сильных самцов. Смешивание поз подставки и подчинения лишь оформляет эту природную агрессивность самцов в сексе.
Наслоение эмоций борьбы и превосходства на сексуальные чувства носило у обезьян не только индивидуальный характер, но и коллективный. Дольник пишет об обезьянах:
«У них подчиненные особи, не участвующие в конфликте, всегда активно выступают на стороне доминанта, если он победит. Наказанной особи они не сочувствуют, а, напротив, тоже стараются ее унизить, показывают на нее, кричат, плюют, швыряют в нее камни и кал. <…> У обезьян вставшая в позу подчинения особь подвергается всеобщему презрению».