Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность
Шрифт:
Ныне в США и в Англии обрезание новорожденным делают и не по религиозным мотивам, а в целях гигиенических. К 60-м годам только 10–15 % американцев сохраняло необрезанный член (Гриффин 1995: 242). В Великобритании число обрезаемых мужчин достигло было тоже 90 %, но после того, как социальные программы перестали платить за эту операцию, число это резко сократилось. Теперь обрезанию подвергают менее 10 % англичан (Гриффин 1995: 273). В США число обрезаемых тоже упало: в 1990 г. только 56 % младенцев мужского пола обрезали (Гриффин 1995: 160). Не сказываются ли тут эстетические соображения? Обрезание больше распространено среди городского
Во всяком случае такая нерегулярность привела к тому, что теперь среди христианского населения англоязычных стран есть как обрезанные, так и необрезанные. К тому же сегрегация религиозных конфессий резко ослабла — в гомосексуальном мире общаются как христиане, так и мусульмане и иудеи. И вот тут-то выяснилось, что для обрезанных гомосексуалов чрезвычайно занятно видеть необрезанные члены, и свободное движение крайней плоти для них обладает сексуальной привлекательностью, а для необрезанных, напротив, обрезанный член представляет привлекательное и возбуждающее зрелище: член как бы изначально эрегирован.
Ныне сексуальная важность этого различия не секрет для самих гомосексуалов. Это можно видеть в гомоэротических журналах в разделах объявлений о поисках партнеров — многие отмечают у себя или у желаемого партнера: cut («обрезан») — uncut («не обрезан»). Обратили внимание на эту особенность и издатели таких журналов: прямо на обложках стали отмечать подбор моделей: cut, uncut. Любуйтесь, вожделейте, что кому надо.
Разумеется, встречаются случаи противоположной реакции — когда «не так, как у меня» оформленный член кажется аномальным, неопрятным или некрасивым и отталкивает, но это редкость. Для иллюстрации — отрывки из интервью Стивена Зилэнда с американскими солдатами в Германии. Док, обрезанный американец, предпочитает общаться сексуально с американцами, а не с местными гомосексуалами. На вопрос, почему, отвечает:
Д: Я не люблю необрезанных немцев.
3: Ты с кем-нибудь из них был?
Д: Я их видел, понимаешь, в сауне. Я на деле, ну… не ложился с таким. То есть я давал им отсосать.
3: А ты им ничего не делал?
Д: Я только могу отдрочить его. Но это всё. То есть это если уж я пойду с ним» (Zee-land 1993:135).
Другой солдат, Расе рассуждает о неудобстве общения с местными немцами.
«Р: У некоторых немцев на члене «сыр» (так солдаты называют грязную смегму под крайней плотью. — Л. К.). Большинство их не моется.
3: Большинство немцев не моется?
Р: Большинство тех немцев, с кем я имел неудовольствие быть вместе.
3: Ты имеешь в виду, что они недостаточно часто моются?
Р: Правильно. Они моются, но недостаточно часто.
3: И это имеет результатом…
Р: Запах».
И дальше: «Р: Немцы не обрезаны» (Zeeland 1993: 252, 261).
Еще в одном интервью собеседник Зилэнда Рон, охотно общающийся с немцами, продолжает эту тему. Зилэнд провоцирует его:
3: Некоторые из дающих интервью отмечают трудности с тем фактом, что немецкие мужчины в большинстве не обрезаны.
Р: Верно.
3: Полагаю, у тебя с этим не было проблем?
Р: Нет, коль скоро он чистый. Но многие немцы, с которыми я бывал, были обрезаны. Мой нынешний обрезан» (Zeeland 1993: 208).
Есть и противоположная критика: в своих солдатских мемуарах Д. Лычев (1998: 18) делится своим отвращением к обрезанным членам. В части, куда он на время попал «как назло, подобрались
Обычно же разница членов (обрезанный — необрезанный) оказывается чрезвычайно возбуждающей. Это обстоятельство может оказывать значительное воздействие на возникновение тяги к людям своего пола.
В раннем сборнике Харта (Hart 1973: 67–68) описываются путешествия гея-католика по голубым баням. Как-то он увидел там парня, который ему понравился сразу.
«Мой первый же взгляд в смутном свете дал мне понять, что это мой тип. Его длинные угольно-черные волосы и темные влажные глаза говорили о чувственной натуре. Кремовый цвет кожи и форма глаз выдавали евразийское происхождение. Пока он ходил взад-вперед по темным комнатам и коридорам, было трудно определить его данные в наиболее важном аспекте мужской анатомии. Но при внимательном наблюдении я постепенно мог увидеть вкусную головку и кольцевой желобок за ней. Он был обрезан». Далее описывается их контакт, ласки и т. д. «Множество ласк и поцелуев, особенно в шею. Много сосания. Когда я взял его в рот, я не мог удержаться от замечания насчет прекрасного обрезания, выполненного врачом. Я поздравил его с этим. Никаких слов объяснения не потребовалось».
В том же сборнике (Hart 1973: 70–74) в описании приключения взрослого с подростком заметное место занимают игры, которые вытекают из той разницы, о которой здесь речь. Рассказывает мужчина.
«Возможно, его привлекло ко мне то, что обычно привлекает к пожилым мужчинам некоторых юношей, как бы изголодавшихся физически по возлежанию с отцом. Я приближался к сорока, но был еще стройным, мускулистым. Я был чисто выбрит с бронзовой кожей и румянцем от моих тропических каникул, и сильно загорел за исключением белого участка на моих ягодицах и вокруг по нижней части живота.
Он был высоким школьником и выглядывал сверху из буйной ватаги подростков в мотеле Сан-Франциско». Когда рассказчик проходил мимо, он услышал, как парнишка говорит о шуме: «Похоже, никто в эту ночь не собирается спать». «Я остановился и посмотрел на него: высокий, с пышными рыжеватыми волосами, с детской пухлостью еще на щеках, но с телом тощим и гибким в желтой футболке и подрезанных брюках, слегка андрогинный.
Я заговорил даже не сознавая, к чему дело идет: «Приходи в мою комнату и я уложу тебя спать». С высоты своих шести футов он посмотрел на меня слегка сверху вниз» После повторного предложения «парень сощурился, смыкая густые ресницы, и я проследил путешествие его глаз, исследующих мое тело. Его улыбка была плутоватым образованием ямочки на правой щеке. Языком он облизал губы, потом засосал нижнюю губу под зубы…
Я не был у себя в номере и нескольких минут, как услышал стук в дверь… «Входи, — сказал я. — Здесь я один. Никого, кроме меня».
Парень позволил втянуть себя в комнату, и оба бросились в объятия друг другу, стали друг друга раздевать. «Когда я расстегнул и стянул вниз его подрезанные брючки, его пенис вскочил на полную высоту над тяжелым и раскачивающимся мешком с яйцами. Этот очень мужской елдак был столь толст, что мои большой и указательный пальцы не могли встретиться на его основании. Он выступал из спутанных коричневых волос, и его длина требовала двух рук, чтобы охватить ствол от основания до места за выступом головки. Он был обрезан.