Другая машинистка
Шрифт:
Она была в кремовом, почти белом атласном пеньюаре, однако задрапировалась в него так, словно это не одежда для сна, а нарядное вечернее платье. Я отметила, как ткань льнет к ее телу в одних местах и стратегически ложится складками в других. С кокетливым девичьим смешком Одалия схватила меня за руку, будто мы по воле случая столкнулись в битком набитом окраинном ресторане. Загорелые запястья выглянули из рукавов, и я заметила, что Одалия вновь надела бриллиантовые браслеты. Эта загадка занимала меня: какое тайное побуждение склонило ее надеть такую драгоценность в ночь?
– Песочный человек так и не явился к тебе на свидание?
Я мрачно
– Изменил, – сухо ответила я метафорой на метафору. – И тебе тоже?
– Да. Но у меня кое-что есть!
Я рухнула на кухонный стул и посмотрела на Одалию – та стояла у плиты. Что-то в этой картинке не сходилось. Поморгав усталыми глазами, я поняла: никогда прежде я не видела Одалию даже рядом с плитой, не говоря уж о том, чтоб она включила газ и занялась стряпней. Аромат корицы ударил мне в нос, и я вздрогнула в изумлении: запах того самого отвара, который я хотела себе приготовить.
– Поверь, это божественно, – произнесла Одалия, разливая содержимое кастрюли по двум кружкам. Одну она поставила передо мной, и пар влажной улиткой пополз вверх, прямо мне в ноздри. – Осторожно, горячо, – без особой нужды предупредила Одалия, когда я поднесла кружку к губам.
Я подула на пенку: дескать, я послушно готова потерпеть. Одалия опустилась на стул напротив меня. Пока мы вместе ждали, чтобы наше снотворное слегка остыло, я успела внимательно к ней присмотреться. Даже в этот безбожный час Одалия казалась свежей и безмятежной. Кожа гладкая, загорелая, чернильно-черные волосы блестят, будто она их только что расчесала. Прежде я не замечала диспропорции ее черт: глаза огромные, а рот маленький, и все черты стянуты к центру лица, словно обрамляя нежный розовый бутон губ. Волна восторга окатила меня, и была в этой волне капелька зависти, – впрочем, едва ли без такой примеси обходится самое искреннее восхищение. И снова в глаза мне бросились двойные браслеты.
– Замечательные, правда? – сказала она, перехватив мой взгляд.
И в самом деле. Я кивнула. Хотелось расспросить о женихе, который преподнес это украшение, ведь в разговоре с лейтенантом-детективом Одалия упоминала помолвку и подарок. Но, прежде чем губы, повинуясь приказу мозга, сложились в первый звук вопроса, Одалия заговорила сама.
– Нам подарили по одинаковому браслету, мне и сестре, – сказала она, легонько раскручивая пальцем браслет на левой руке.
Я вытаращилась в изумлении. Не сразу сообразила, что вчерашнее мое подслушивание у двери осталось незамеченным. Одалии и в голову не пришло, что я слышала, какую историю она поведала лейтенанту-детективу. Вот, значит, как. Мне она расскажет иную версию, не о подарке от жениха.
Со вздохом она продолжала:
– Это наше наследство. Отец оставил один браслет мне, а другой – моей сестре.
При слове «сестра» она придала своему лицу театрально-трагическое выражение. Я с трудом подавила негодующее фырканье. Издевается она, что ли? Сколько раз я видела у Хелен эту самую мину – правда, в гораздо более дилетантском исполнении. Но Одалия вновь вздохнула, и я поняла, что на сей раз – не розыгрыш.
– Мой отец был, пожалуй, в своем роде игрок: заработал много денег на стали и все спустил на железные дороги.
Я как будто читала заголовки «Нью-Йорк таймс».
– Он умер, когда мы были еще совсем юными, – продолжала Одалия, мрачная, как могила. – Только это нам и оставил – по одному браслету. Мы носили их не снимая. Как близняшки. Тысячу раз торжественно клялись никогда
Какой точный расчет! Подобные заявления вынуждали гадать, какие это могли быть жертвы, и предполагать худшее. Будто столп небесного света нисходил свыше, осеняя мимолетное видение, созданную воображением Одалии сестру-святую. К этой бы сцене еще затяжные, заунывные стоны струнных.
– Ты знаешь, я давно поняла, что женская дружба намного вернее мужской любви, – сказала она, в упор поглядев мне в глаза. – Ты понимаешь, о чем я?
Я кивнула из вежливости. Одалия вздохнула, на миг отвела взгляд и вновь поглядела мне прямо в глаза: острая боль воспоминания сделалась невыносимой.
– Умирая, Лили вручила мне свой браслет и просила носить оба, на каждой руке по одному, чтобы мы были вместе во веки веков. И даже когда мне приходилось совсем худо, хуже худшего, я и не думала их продавать. Гнала от себя даже мысль, – закончила она.
Грудь ее вздымалась, будто Одалия только что переплыла море, явившись сюда с дальнего брега. Я чуть не расхохоталась. Хотелось закатить глаза, сию же минуту высмеять это нелепое существо. Но я даже не задала наиочевиднейший вопрос: почему, когда драгоценная сестрица погибала, Одалия не продала браслеты и не купила ей выздоровление и всяческое благополучие? Прикусив губу, я еще подула на крошечное пенистое озерко в своей кружке. Отпила, все еще не решившись: высказать сомнения вслух или промолчать. Электрическим разрядом наслаждение насквозь пробило меня.
– О! – воскликнула я. – До чего же вкусно.
– Ну еще бы. Я для сладости взяла сгущенное молоко, – отчиталась Одалия и улыбнулась мне так, будто вовсе позабыла свой драматический монолог. – Роуз, мы с тобой теперь как сестры, – тихонько промурлыкала она и, не дав мне ответить, продолжала: – Я понимаю, каким молодцом ты показала себя в деле Виталли. Так и должен поступать по-настоящему справедливый человек. И ты такая храбрая! Правда-правда! Я тобой восхищаюсь. И вот еще: насчет сестер. – Она выдержала паузу, нежно мне улыбаясь. – Сестры не выдают секретов. Если придется – ты же сохранишь мою тайну?
От последних слов повеяло ледяным холодом. Вот так, мелькнуло у меня в голове, дурачина загоняет себя в угол, крася в доме пол, – все вокруг в липкой краске, и ступить некуда.
– Ой, ну что ты вдруг так заугрюмилась! – воскликнула Одалия. – Я просто говорю, что ты стала мне лучшим другом – моим самым дорогим, самым задушевным другом на свете. – Потянувшись через стол, она ухватила меня за плечо и слегка сжала. – Я так рада, что мы с тобой не потерялись в этом мире, Роуз. Мы словно всегда были друг другу предназначены.