Другая сторона Эвереста
Шрифт:
Больше всего бесило то, что Филипп почти всегда оказывался прав. «Le Trekking» была престижной компанией в то время во Франции, и его группы действительно в большинстве состояли из девушек. Мои же группы состояли в основном из усатых пожилых матрон и бородатых библиотекарей. На маршруте группы Филиппа представляли собой блистательный парад облегающих велосипедных шорт и зеркальных солнцезащитных очков. Мои же были одеты в молескиновые (молескин — плотная прочная ткань) бриджи и рубашки с начесом, выброшенные с армейских складов.
В аэропорту Филипп бросал мне прощальное:
— Как всегда, Мэтт, у меня газели, а у тебя козлы! Увидимся через две недели.
Без особых
Оставив раздражение но этому поводу, время, которое я провел как руководитель треккинга в горах Высокого Атласа, было очень хорошим. Я понял, какие странные вещи случаются, когда встречаются горы и люди. Треки не были тяжелыми, около шести часов ходьбы ежедневно, но в условиях летней марокканской жары они были достаточно утомительными. В Высоком Атласе я наблюдал, как меняются люди, когда меняется настроение гор от одной долины к другой.
Горы снимают шкуру с альпиниста, как разбирают машину на свалке. Они снимают верхний слой, кожуру, оставляя очищенную сущность — шасси, к которому привинчены части тела. Спокойные участники могут вдруг прийти в сильную ярость. Суровый житель Глазго может пустить слезу. Тихие как мыши матроны могут превратиться в горных львиц, взбираясь на пики и обратно в долину со сверхчеловеческой скоростью. Посреди этого волнующегося меняющегося бытия находится руководитель трека, подбадривающий, информирующий и старающийся не допустить, чтобы одни участник разбил другому голову во время случайного столкновения. Эта требующая психологического подхода, физически изматывающая работа замешана на мягком, ироничном юморе, который кажется неизменным атрибутом британца, оказавшегося в группе.
Мне нравилось это. Особенно, когда одинокая привлекательная газель покидала Марракеш с багажной биркой «Познавай мир» на своем рюкзаке.
— Моя, — говорил я Филиппу. И он плевался от злости.
Но треккинг — не альпинизм, и Тубкаль 4165 метров — наивысшая точка в горах Высокого Атласа был бы просто чернильной точкой на карте Гималаев;
Короче, я был совершенно неподготовленным для экспедиции на Эверест, по технически трудному маршруту с севера. Как упоминалось ранее, я никогда не поднимался на высочайшие вершины Европы. Я не только никогда не оканчивал обычного курса альпинистского обучения, но и не имел элементарных навыков работы с верёвкой. Еще хуже была моя склонность совершать ошибки. Развернутые карты вылетали из моих рук на легком ветру, карабины мистически выпадали из обвязки, бутылки с водой выпрыгивали без предупреждения из карманов моего рюкзака и улетали вниз по ледовым склонам. Я поджигал палатки, ронял спальные мешки в замерзающие реки, а потерянных солнцезащитных очков вполне хватило бы на средний магазин. Такая неловкость создает неудобства на небольших высотах, но на высоте свыше 8000 метров она может вас погубить.
— Я только сделаю виды из базового лагеря, — сказал я Брайану, — а высотную съемку оставлю специальному оператору.
— Ерунда. — Брайан был непреклонным. — Вы будете со мной до конца. Однажды вы выйдите оттуда и увидите, какая великая сияющая пирамида стоит над Ронгбукским ледником, и вы попадете под её чары.
Брайан пожал до хруста пальцев руку на прощание и поехал в Сохо, в студию, озвучивать фильм.
— Вы думаете, это может сработать? — Джулиан вылил осадок от кофе. Несмотря на то, что Брайан успел мне понравиться,
— Я думаю, мне надо кое в чем разобраться. Не следует торопиться, пока мы не будем абсолютно уверены, что Брайан сможет попытаться взойти на вершину. Если да, и мы сможем найти способ отснять это, то действительно что-то получится. Если нет, то мы будем иметь ремейк Галаада, а я этого не хочу.
Джулиан дал мне неделю собраться с мыслями.
Я стал прикидывать шансы Брайана. Я поговорил с некоторыми из высотников, знавших Брайана, и все они в один голос сказали одно и то же, основываясь на впечатляющем высотном достижении Брайана, что он сможет попытаться взойти, если всё сложится хорошо и погода и график.
Как профессионал я склонялся к тому, чтобы принять предложение, и, кроме того, была личная причина, по которой идея провести десять недель в Тибете выглядела привлекательной.
Мой одиннадцатилетний брак трещал по швам, и я отчаянно пытался разрешить его кризис. Я стал понимать, что Эверест смог бы дать мне необходимое время, чтобы избежать ошибки.
3
Я встретил Фиону в 1981 году на первом курсе Дархемского университета, что на севере Англии, но только через некоторое время понял, как я люблю се. Я изучал археологию и антропологию, она искусство, так — что мы редко встречались в аудиториях, в действительности мы оба не часто посещали лекции.
У Фионы была дерзкая улыбка, каскад непослушных черных кудрей и вызывающе короткие юбки. Она курила сигареты «Бенсон и Хеджес», коротко стригла ногти и пила так много джина с тоником, что однажды её друг подарил ей на день рождения пять упаковок от Юнайтед Дистиллерс. Она могла разгромить лучших университетских теннисистов даже после полбутылки Пиммса, но никогда не вступала ни в какую команду, возможно, не желая лишних хлопот. Я думал, что это было весьма дерзко.
Всякий раз, когда я ловил мимолетный взгляд Фионы, мне казалось, что она проплывает мимо на лодке, или пьет шампанское на университетской лужайке в компании людей, опоясанных бархатными поясами.
Мы случайно встречались на вечеринках и знали друг друга достаточно хорошо, чтобы поздороваться на улице, но я был очень осторожен относительно её студенческих друзей независимо от того, как часто она заставляла меня смеяться. Мой окружающий мир состоял из исследовательского общества второкурсников Дархема, каковым я сам являлся. Мои друзья были путешественники, скитальцы, мечтатели, проводящие каждый свободный момент, склоняясь над картами и обозначая места, которые они не могли себе позволить посетить. Мир Фионы вращался вокруг драматической сцены и любителей попить пиво из университетской команды по регби. У нас не было общих друзей.
Было и другое препятствие между нами к моменту нашей первой встречи. Фиона была увлечена кем-то, я был увлечен разными кем-то. Моя жизнь протекала через периодические затруднения, в которых долгосрочные, среднесрочные и пара краткосрочных отношений одновременно сталкивались, заканчивались, разрывались или подходили к постылому концу.
А потому шансы установить отношения с Фионой выглядели шаткими, но всё неожиданно изменилось после трехминутного разговора, который у нас состоялся по время неожиданной встречи на улице. Я думаю, это был единственный раз, когда я увидел её несущей книгу. Мы шли но одному из многих городских мостов, когда вдруг я спросил её, не желает ли она в выходные дни пойти в поход в горы Лэйк Дистрикта в компании друзей. К моему удивлению, она немедленно согласилась. Так все начиналось.