Другая женщина
Шрифт:
Письмо расстроило Джеймса. Он надолго ушел из дома, а когда вернулся, то был молчалив и бледен.
– Не хочешь поговорить со мной?
– предложила Гарриет.
– Нет, - ответил он, - не сейчас.
Весь оставшийся день он провел в своем кабинете и вышел только к ужину, до которого почти не дотронулся.
– Может, я скажу ужасную вещь, - сказала Гарриет Тео, когда они остались одни, - но мне кажется, что Крессида действовала по хорошо отработанному сценарию, ею же и написанному. В
– Твои слова звучат цинично, - сказал Тео.
– Ничего не могу поделать, - ответила Гарриет.
– Крессида сделала из меня циника.
Отношения Гарриет с отцом восстанавливались медленно и болезненно для обоих. Он первым начал разговор о своей связи с Сюзи. Однажды, когда Тео был в Лондоне, он попросил дочь выслушать его. Гарриет слушала, и ее враждебность постепенно таяла.
– Я знаю, что не заслуживаю прощения, - сказал Джеймс.
– Я любил ее и не мог ничего с собой поделать. Судьба меня хорошо наказала: я потерял их обеих. Теперь мне придется провести остаток жизни в полном одиночестве.
Гарриет промолчала.
Навестить Гарриет приехали Тилли и Руфус. На руке Тилли сверкало бриллиантами обручальное кольцо. Она сообщила, что перестала сквернословить и скоро бросит курить. Отказаться от того и другого сразу выше ее сил.
– А от чего откажешься ты, Руфус?
– спросил Тео.
– Пока не знаю, - ответил Руфус.
– Мне кажется, что у меня нет дурных привычек. Пока же я обещал Тилли не отдавать наших сыновей в муниципальную школу.
– Сыновей?
– удивилась Гарриет.
– Тилли, похоже, ты здорово изменилась!
– Да, это так. Может, когда-нибудь под двойным наркозом я соглашусь на кесарево сечение, чтобы произвести кого-нибудь на свет. Интересно, кто у нас получится?
– Мне это тоже интересно, - сказал Руфус, и его большие глаза засветились от счастья и любви.
– Руфус, с годами ты становишься все больше похожим на свою мать, - сказала Гарриет.
Хотя Сюзи чувствовала себя хорошо, ей пришлось согласиться на новую операцию. В груди появилось еще одно уплотнение, и это становилось опасным.
– Мне придется сделать протез, - сказала она Алистеру.
– Это ужасно, но ничего не поделаешь. Только ты будешь знать об этом, и если тебе не будет противно, то мне и подавно.
– Звучит как обещание, дорогая, - сказал Алистер. Сюзи внимательно посмотрела на мужа. Он улыбался, но глаза его были серьезны.
– Это и есть обещание, Алистер, - сказала она.
Не забыл Гарриет и Манго. Он появился в их доме с большой бутылкой шампанского, тремя дюжинами роз и планами нескольких помещений, где Гарриет могла бы разместить свое ателье и офис, чтобы снова начать
– Специально для вас, мадам, мы снизим арендную плату и не будем требовать аванса.
«Он очень изменился, - подумала Гарриет, глядя на Манго, - стал взрослее и собраннее». Непокорная шевелюра сменилась короткой стрижкой, что придавало ему опрятный вид. Джинсы и свитер он сменил на костюм, правда, полотняный, но все же костюм, надел хорошую рубашку и галстук, в его руках был дипломат, а не обычный джинсовый рюкзак. В каждом движении сквозили уверенность и достоинство. Во взгляде, которым он обменялся с отцом, чувствовалось уважение.
– Манго, ты чудо!
– сказала Гарриет, просматривая планы помещений, - но я полный банкрот. У меня совсем нет денег, чтобы арендовать что-либо. Если я когда-нибудь снова начну свой бизнес, то моим офисом будет вот эта кухня, так как мне придется продать и квартиру.
– Гарриет, ты меня удивляешь. Десятки людей готовы одолжить тебе деньги. Взять хотя бы отца…
– Твой отец будет последним, к кому я обращусь.
– Но почему?
– Потому!
– Ничего не понимаю. Я же знаю, как хорошо он к тебе относится.
– Да, - ответила Гарриет.
– Я это тоже знаю.
Несколько раз заходили и Жанин с Мерлином. В конце августа они отправлялись в свадебное путешествие. Они думали заключить гражданский брак в Париже, устроить там небольшой прием, затем поехать в Лондон, где с друзьями отпраздновать и свою свадьбу, - и предстоящее путешествие по Китаю.
Мерлин чувствовал себя виноватым. Он продолжал считать, что явился виновником аварии, в которую попала Гарриет, и она, как могла, утешала его.
– Мерлин, дорогой, ты ни в чем не виноват. И пожалуйста, не вини Тео. Меня совершенно не заботит, вернется он к Саше или нет.
– Насколько я понимаю, ему бы совершенно не понравился твой ответ, - сказал Мерлин и получил под столом пинок ногой от Жанин.
– Прости, дорогая, - сказал он Гарриет, - я совершенно разучился понимать вас, молодых.
Он взял белую руку Жанин и поднес ее к губам.
– Что ты рассказал Мерлину?
– спросила Гарриет. Она лежала в шезлонге, потягивая холодный лимонад, и наслаждалась прекрасным солнечным днем.
– Я ему о многом рассказывал, - ответил Тео.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты рассказал ему о нас?
– Я - нет, но, возможно, Жанин ему все рассказала. Немного шампанского?
– Ты же знаешь, что мне категорически нельзя пить! Тео, ты ведешь себя вызывающе. Как ты посмел рассказывать о наших отношениях посторонним?
– Потому что ты запретила мне говорить о них с тобой.
– Нам просто не о чем говорить, - сказала Гарриет.