Другая жизнь
Шрифт:
Это у моей подруги Камиллы родственников было несколько сотен, а может, и еще больше, и они не давали ей расслабиться ни на миг. Бесконечные дяди и тети, дедушки и бабушки, прадедушки и прабабушки целыми днями рассказывали Камилле о том, как ей надо жить, как выглядеть, что надевать, о чем думать и о ком мечтать.
А я-то что, мне и жаловаться не полагается. Всю жизнь я была предоставлена самой себе. А великие события все как-то не сваливались и не сваливались на мою бесшабашную голову.
И тут вдруг это лето. И знаменитые братья
На последних кадрах фильма флейта Марка Роуза переходит на низкие спокойные тона. И это должно означать, что во всем мире теперь все будет хорошо, люди выйдут на улицы, крепко возьмутся за руки и улыбнутся миру, солнцу, свету и друг другу.
Но именно состояние покоя и ощущение того, что отныне все будет так, как надо, и приводят меня обычно в самое большое беспокойство. В этом мире с его строгими природными балансами и бесконечно спешащими по небу неизвестно куда облаками нужно быть постоянно бдительным и доверять только лишь себе одному.
Эйб Робинсон сказал, что если бы он знал, какое неизгладимое впечатление на меня произведут съемки самого обыкновенного художественного фильма, он бы и близко к киностудии меня не подпустил. Если бы я знала, что все так произойдет, сказала я ему, я бы сама к ним и на шаг не подошла.
А потом он улыбнулся и махнул рукой мне на прощание. Он улетел на другую сторону земного шара, а я прижала к себе кассету, которую мне удалось у него выклянчить, и осталась совсем одна.
Самым удачным местом в фильме я считаю то место, когда Алекс Мартин в сердцах хватает Камиллу за руку, а она в ответ дает ему звонкую пощечину. Это единственное место в фильме, где Алекс Мартин берет руку Камиллы в свою.
Но никто не знает, что это были вовсе не руки Алекса Мартина и Камиллы. Ведь по контракту к Камилле не имел право приближаться ближе, чем на полшага, никто из мужчин!
Это была моя рука и рука Джеффа Дармера.
А по лицу Алекса Мартина ударяет его жена, прошу любить и жаловать, Дора Мартин. Толстая Дора Мартин возжелала самолично треснуть благоверного супруга по физиономии и, наравне с прочими людьми, которые всеми правдами и неправдами постоянно пробирались на съемочную площадку, тоже остаться в истории.
У Доры была несколько пухловатая рука, и Люку Берреру пришлось снимать ее боком. А потом они с Эйбом Робинсоном долго пытались совместить кадры огорченного лица Камиллы и ее руки, бьющей неизвестно что в воздухе, и кадры пухлой руки Доры Мартин, резко приземляющейся на лицо мужа.
А впрочем, я сильно забегаю вперед, а мне надо постараться рассказывать все по порядку. Раз уж я вообще
Но я, пожалуй, еще немного поболтаю о том, что такие замечательные события в моей автобиографии, как съемки самого настоящего художественного фильма, внесли некоторую сумятицу в мою тихую и размеренную жизнь. И потому-то я и решила набросать примерный план дальнейшего существования и пообещала самой себе хоть отчасти его придерживаться и не разбивать больше вдрызг сердце от того, что некоторые вещи, люди и события не повторятся в моей жизни никогда.
Многие идеи начинаешь понимать, когда остаешься совсем один. Например, то, что одиночество дает тебе огромные преимущества: теперь ты можешь выбирать. Вся жизнь только в наших руках, и если вы хотите, чтобы мир принадлежал только вам, вы должны все делать в нем первая.
Первая расставаться и первая мириться, первая приходить и первая прощать. Постоянно придумывать себе какие-то безумно важные и ответственные дела и с глубокой радостью тут же кидаться их выполнять.
А если уж вы никогда не хотите услышать фразу типа: «Знаешь, милая, но я всем сердцем полюбил другую», то, я думаю, что и привязываться к кому-то тоже не стоит.
И не надо ни с кем дружить. Ведь если вы попытаетесь завести с кем-нибудь более-менее приятельские отношения, то они тут же бросятся выяснять, сколько вам лет, и будут весьма горды и довольны тем, что они младше вас хоть на месяц.
А еще они смогут уверенно говорить вам фразы типа: «Ты что, с ума сошла?» или «Ты что, совсем рехнулась?» Или еще хуже: «Иди-ка ты к черту!» или «Иди-ка ты на фиг!» — на выбор.
Лучи утреннего солнца посреди умопомрачительного голубого неба, соленые брызги у самого берега океана или же огромные, как тарелки, звезды в прозрачной гордой вышине — все это теперь не так уж сильно радует меня, как ощущение полной свободы одиночества.
Никто не может мне теперь сказать, что эта юбка совершенно не подходит к этой кофточке или что я слишком ярко накрашена для такого светлого времени дня. Или, например, будто я что-то совсем не то кому-то вчера сказала.
Моей небесной мечтой теперь было: оказаться вдруг на необитаемом острове, где я могла бы пальмовой веточкой нарисовать на теплом песке свою новую счастливую жизнь и прожить эту жизнь так, как считала нужным сама. А не так, как бы этого требовали окружающие меня люди, события и обстоятельства.
Как и любой человек, все радужные и потрясающие события в жизни я обычно всегда планировала на лето. А все остальные времена года проживала уныло и не спеша.
Так и в начале этого лета, о котором здесь идет речь, я проснулась с полным ощущением счастья, великолепия и торжества. Я проснулась, открыла глаза и, щурясь от нестерпимого солнца, по-хозяйски заливающего комнату, сказала себе только одно слово.
— Лето, — сказала я сама себе.
И сама себя тут же прекрасно поняла.