Другая жизнь
Шрифт:
– А если не выстрелят?
– Не выстрелят только опытные, остальные струсят и пальнут. Прикроемся щитами. Главное, не разбегаться после выстрела. Добегаем и встаем строем, и надо с этими на полянке покончить, пока из лесу первые ни вернутся. Ясно? Все готовы? Вот и они зашевелились. Пошли!
Ох и драка была! И Второй, вот что значит военный опыт, все правильно просчитал. Две трети остались перед засекой, мы подождали, пока ушедшие влезли на склон, и выскочили на поляну. Кони заржали, Весло свистнул своим неповторимым звуком, подавая знак Старшине.
А вот у них встать в строй не получилось. Во-первых, не было выучки, сброд – он и есть сброд. Ветеранов там было мало, да и те не приученные к строевой работе, хотя мечами махали будь здоров. Во-вторых, им в спины прилетели стрелы от наших молодых. Те спокойно прицелились, и многие попали. И началась свалка.
Наш строй все-таки был более выигрышным, несмотря на их численный перевес. Поначалу. Вскоре численность сравнялась, и строй распался. Я, Весло и Синий теснили оставшихся к засеке, откуда уже перелезали наши. Второй в бешеном темпе рубился с рыжепанцирником. Вот где нашла коса на камень…
Братья принимали тех, кто подбегал на шум обратно со склона. Немой разобрался с конюхами и теперь успокаивал лошадей. Лиса с двумя перезаряженными арбалетами стояла за Братьями. Влип, как всегда, Старшой. На его долю достались двое, и теперь они втроем кружились на дальней стороне поляны, звеня мечами. Следующие мгновения покажут, как мы его выучили. Оказалось, неплохо. Плюс к этому, Старшой вспомнил, как его учили фехтовать, и главное, правило рубки с несколькими противниками. Теперь он кружил, не давая прижать себя к лесу, закрываясь от одного противника другим и делая неплохие выпады.
Реальный бой отличается от учебного. Временем. Временем. И временем. Это на плацу можно долго рубиться, нападать и отражать. А в жизни – удар, отскок, выпад, и – либо ты пропустил, либо ты достал. И все: следующий! После пропущенного удара мечом, в любое место, обычно уже не строят из себя героя, а тихо лежат. Если шлем и панцирь спасут от смерти, то просто без чувств, если нет, то и бездыханные. «Зря я начал эту драку…»
– Старшина, следи за спиной!
– Понял, понял. Закрыться!
– Держим строй! Лиса, помоги Старшому.
А уже и не надо. Ты глянь, срубил обоих и бежит на помощь Второму. Но тот и сам управился. Командир в рыжей броне сидел, привалившись к дереву, зажимая разруб на ноге, откуда хлестала кровь.
– Кто вы? Чего хотели? – Второй держал меч у него перед глазами.
Тот снял второй рукой шлем, посмотрел на подбежавшего Старшого и захрипел, закрываясь рукой.
– Ты… Ты… Поздравляю. Передай Кузнецу, что он выиграл. – Он отнял руку
– Кому?
– Ей. Ты знаешь. Скажи, я не ведал. Прости…
Второй рукой он полез за пазуху, сдернул с груди амулет, стилизованный под наконечник стрелы, протянул Старшому:
– Отдай моему сыну.
Рука упала, рыжепанцирник закрыл глаза. Грудь еще вздымалась, но было понятно, что это конец.
Мы со Вторым уставились на Старшого.
– Ты его знаешь?
– Первый раз вижу… Там еще выбегают.
Выбегают, но с поднятыми руками. Сволокли всех убитых на поляну. У нас ранило Барсука, какая по счету его рана, уже и не помню. Кувалда мотал головой, ему в шлем прилетел арбалетный болт. Ничего, он кузнец, репа крепкая.
Подошел Старшина.
– Без потерь?
– Да. У вас?
– Звень. Нашли что?
– Мы его видели, похоронили. Нашли, знать бы что. Старшой расскажет.
Пленными оказались мужики из нижней деревни. По их словам, примчавшийся вчера благородный в рыжей кирасе в дополнение к своим десяти бойцам нанял всех желающих в деревне вместе со старостой за очень большие деньги. И все. След оборвался. Все десятеро вместе с командиром были убиты, мужик, который жил в верхней деревне и примкнул к отряду, тоже. Он, по-видимому, и стоял на пригляде и доложил о нас.
Заставили пленных копать могилу и хоронить всех. Поживились хорошей броней и оружием. У убитого командира нашли копию нашей карты, но без подробностей и помеченной шахты. Все сходилось. Узнать бы еще, кто это.
Пленные опасливо косились на нас. По-плохому или по-хорошему, надо бы их всех, конечно… чтоб не проболтались. Старшина потряс головой.
– Надо бы. Но, ты же знаешь: не будем.
– Надо тогда запугать как-то…
– Сходи со Старшим. Пусть наболтает, он сможет. А вы с Братьями – для устрашения.
– Хорошо.
Старшой хмыкнул, но ничего не сказал. Встал, пошел впереди меня. Пленные мужики сидели на краю поляны, посматривая на стоящих рядом Братьев и Лису с ее арбалетами. Увидев нас, поднялись.
Старшой подошел, встал перед ними и, ни слова не говоря, стал крутить головой, посматривая то на свежую братскую могилу, то на мужиков, то на нас с Братьями. И тишина. Мужики посерели, поняли, что все решается в их жизни. Ну, Старшой… ни слова не говоря, в такой страх вогнать! Мастер.
– Значит, так. Сейчас варите себе поесть. Ночуете с нами. Без глупостей.
Сзади раздался щелчок. Лиса с показным видом разрядила арбалет. Мужики сглотнули. Старшой снова покрутил головой.
– Завтра все идем вниз, в деревню. Своим и всем, повторяю – всем, кто бы ни спросил, будете говорить, что вы в лагере сидели и, что здесь творилось, не видели и не слышали. Староста кто?
– Там он, – махнули рукой в сторону холмика.
– Жаль. Его бы я повесил, чтоб своих деревенских не подводил под камень. Деньги вам дали?