Другие правила

Большаков Валерий Петрович

– Всю душу вымотали!

– Блядский этот Марс!

Они говорили, торопливо забирая на самые верхи, давя в себе стыдливую досаду, и уже слышался чей-то плач, и проскальзывали истерические нотки.

– Первыми полетят женщины и дети! – резко сказал Жилин. – Это посадочный бот, а не лайнер – все равно все не поместимся!

Он добавлял и добавлял металла в голос, по опыту зная, как действует властная интонация, как подчиняет она угнетенное сознание.

– Так что ж нам, – завопил кто-то возмущенным фальцетом, – так и подыхать здесь?!

Одна из мам, гладя по шлему свое чадо в детском скафандре, сказала

робко:

– Может, мы как-нибудь подвинемся… Приткнемся где-нибудь… Они же не виноваты!

И мучительный стыд за свою избранность прозвучал в этом выкрике, и страх потери, и неуклюжее оправдание, и мольба…

– Слушайте, – сказал Жилин проникновенно, – может, хватит об этом? У нас осталось пятнадцать минут! Женщины пусть грузятся, а вы идите, заводите танки! Отъедем к югу, там и переждем. Макс! Принимай пассажирок!

– Ага! – Максим грузно сбежал по прогнувшемуся трапу. – Давайте, давайте, девоньки, – бархатисто заговорил он. – Пошустрее, пошустрее! Кто с дитем – сюда, в пассажирский, а вам туда, в грузовой! Не давитесь, все влезете! Да, там где-то матрасы должны быть надувные. Постелите их, а то жестко…

– Чует моя душа, – заохал кто-то, – не успеем!

– А ты не каркай! – рявкнул Гирин. – Накаркаешь еще! Чего ты зря людей пугаешь?! А ну, живо на борт! И вы тоже! Что встали?!

«Порядок!» – подумал Жилин. Не особо обходительно, но доходчиво. Ох, еще ж и станция… Глеб повесил лучемет на плечо и понесся к станции. Хм… Это только так говорится – «понесся». «Неслось» тяжело, как во сне. Наст то и дело проламывался, ноги проваливались по колено и выше. Жилин взопрел, пока добрался до куполов. Отдышался уже в тамбуре, пользуясь тем, что двери шлюзов открывались строго по очереди.

Внутри база «Северный полюс» напоминала тонущий корабль. По кольцевому коридору метался человек в мешковатом спецкостюме, таская с собой тяжелый бур-мобиль. Человек катался от двери к двери и орал сочным баритоном: «Инка! Ты где?!» Столкнувшись с Жилиным, он крикнул: «Инку не видели?!» Пробежала перепуганная женщина, таща в одной руке охапку шуршащих автоном-комплектов, а в другой – два серебристых шлема. «Люсик! – кричала она на бегу. – Люсик!..» На стеклянном пузыре индикатора герметичности висела стенгазета. Вверху на ней было коряво начертано: «Полярное обозрение, №5». Рядышком с пятеркой приплясывал смешной человечек в скафандре, но босиком. Хватало карикатур (рисовались они для своих – постороннему юмор станционных коллизий не давался). Стилом, от руки, были настрочены ехидные вирши и перлы типа «Доколе астрофизики будут терроризировать Мурзика?!» Веселый народ гляциологи…

Тоненькая девчушка с глазами, стеклянными от слез, выглянула из техмодуля. За спиной у нее что-то грохнулось с тяжким звоном.

– Вы, случайно, не Инна? – спросил Жилин.

– Ин-на… – прерывисто вымолвила девчушка, размазывая слезы ладонью.

– Вас там уже ищут.

– Инна! – возликовал сочный баритон. – Пошли скорей!

Инна заспешила, путаясь в большом, не по росту, скафандре.

– Нашелся!

Жилин улыбнулся и, срываясь на бег, дотопал до библиотеки-лаборатории. Пол в круглом зале БЛ был усеян обломками кокнутого хемостазера, исчерканным пласт-папиром и какими-то тряпками. Дверь из волокнистого силиколла висела на одном шарнире.

Страдающий голос с сильным акцентом

упрашивал кого-то за стенкой, стращая и взывая к совести: «Что значит не полечу?! Ну, не думаешь ты о себе, так хоть о матери подумай! Дарья, я кому говорю?!»

Жилин вошел и столкнулся в дверях с круглолицым, румяным, курносым и губастым гляциологом, смахивающим на розового поросеночка. И глазки у него были такие же – подзаплывшие, с белесыми ресничками.

– Вы с корабля? – обрадовался он Жилину. – Скажите хоть вы ей! Не слушается меня, отказывается улетать!

У большого круглого иллюминатора стояла крупная девушка в тугом сером комбинезоне. На ее пухленьком лице (папа номер два) застыло виновато-вызывающее выражение.

– У вас пять минут, – сказал Жилин ледяным тоном. – Быстро в корабль!

Дарья вздернула пипочку носика, но тут же разомкнула взгляд с этим ощутимо опасным человеком и выскочила из модуля, как ошпаренная. Жилин наметил усмешку.

– «Что за комиссия, создатель, – пропыхтел гляциолог, – быть взрослой дочери отцом!» Райво Хаапссало, – представился он. – Что хоть случилось?

– «Пурпурный террор», – бросил Жилин, заглядывая в рабочий модуль.

– Нет, ну… – задохнулся Райво. – Прямо…

– Райво, – перебил его Жилин, – у нас минут десять осталось. Пробегите, проверьте, не остался ли кто. И мухой к танкам! Будем уходить на юг!

– О, да-да! Я бегу!

Глеб повернулся и быстро вышел наружу. Грунт под ногами ощутимо дрожал, огромные ледяные глыбы на кручах отрывались со страшным скрежетом (давление у полюса выросло изрядно – слышно было хорошо) и свергались с уступа на уступ, размолачиваясь в пыль. Небо провисало черной клубящейся тучей, а в дальнем конце каньона крутился морозный туман… Явно не Лимб уже, что-то похлеще… Широкий конус посадочного бота казался черным, особенно по контрасту с ярко освещенным проемом люка. В редкой толпе у трапа прощались, клялись в любви, сыпали несмешными шутками и очень старательно смеялись им. Гирин лихорадочно помогал разместиться своим пассажиркам, что-то объяснял, тыча рукой в люк, и старался не смотреть на тех, кто оставался.

А над самым обрывом скручивался исполинский грифон из пара и пыли, угольно-черное Мировое Древо, переплетенное корневищами молний. Невообразимо огромный грифон медленно-неуклонно вращался, тягуче взметывая высоко в атмосферу клокочущий конденсат, разбрызгивая остуженный кипяток градом и мокрыми хлопьями, сотрясая все вокруг оглушительным, рокочущим гулом.

Жилин глядел и оторваться не мог от этого грозного и величественного зрелища. Сжав зубы, он протолкался к трапу и махнул Гирину рукой.

– Макс! Стартуй немедля! Еще минута – и все тут дуба врежем!

– Да мне еще двоих запихать!

– Времени нет! – Жилин поглядел на двух перепуганных девчонок и развел руками. – Составите нам компанию! – Он обернулся к Гирину: – Стартуй!

– Я скоро! – прокричал Гирин и убрал трап. Прошипел, затворяясь, внешний люк, и планетолет обрел гладкую плотность слитка. Жилин схватил за руки обеих девушек и крикнул:

– По машинам!

Все будто только и ждали команды – сорвались с места и побежали. Глухо заворчав, танки двинулись навстречу. На их темных кузовах разгорались, перебегали, мерцая, и гасли бело-голубые блики от ослепительных разрывов молний, кромсавших тучи с яростью.