Другие правила
Шрифт:
Борясь с волнением, Шуйбэнь неумело переключил лучевик на непрерывный режим. Было страшно стрелять по людям, но потерпеть поражение было еще страшней,
– Тима! – позвал он, не отрывая взгляда от песчаного бархана за вывалом каменных глыб. – Долго еще?
– Половину спустили только! – ответил Морган. По голосу чувствовалось – Тимка запыхался. – Больше десятка в кабину не влезает!
– Грузи остальных, а Яэли скажешь, чтоб сюда ползла – здесь не так опасно!
– Щас я ей скажу!
Тускло блестя, нестройной цепью из пустыни высыпали пурпуры в броне. Перемахивая барханы, они скрывались из глаз и возникали снова совсем в
– Лю! – прокричала слева Яэль. – Я на месте!
– Не высовывайся!
– Что я, дура, что ли?! Давай командуй!
– А чего тут…
Из-за недалекого бархана выскочил пурпур. Лю плавно, не дыша нажал гашетку. Огненная нить пиролуча пересеклась с бопом. Боевик, временно ослепнув, не заметил камня под ногами и покатился кувырком. Яэль обернулась и показала Лю большой палец. А Шуйбэнь будто раздвоился: Лю-1 стрелял в пурпуров, целясь в ноги, и думал только о прицеле с хомодетектором, а Лю-2 смотрел на театр военных действий, как из партера, томился и потел от страха. Он перевел взгляд на холмик слева. Там стоял пурпур и целился.
– Залп! – завопил Лю.
Провыли красные ослепительные струи. Пурпуру не повезло – лучевой дуплет угодил туда, где сходились два грудных и один брюшной сегмент, образуя трехлучевую звезду. Пурпур задергался. Рухнул на бок, и следующим импульсом ему разворотило энергоранец на спине, что повыше ребер радиатора. Докатился гулкий хлопок. Развороченный ранец ярко вспыхнул, заливая бархан лиловыми огнями.
Оттикало пять минут. Линии красного и зеленого огня резали синие сумерки на куски. Кто-то, кажется, Яэль, зашвырнул далеко за камни стан-бомбочку. Бомбочка завизжала в оглушающем режиме, вспыхнула клубом веселого василькового цвета. На его фоне раскорячились черные роботоподобные силуэты, рикошетом накатили слабость и тошнота. Подполз Морган, дернул за рукав.
– Все! – крикнул он. – Пора! Щас кабина подымется! Идите, я вас прикрою!
– Я те прикрою… – пробурчал Лю и гаркнул: – Всем отходить!
Еще одному боевику пробило ранец – разряд ушел в песок, а бронескафандр застыл на одной ноге, словно под заклятием, и рухнул на камни. Два красных луча достали прожектора на башне лифта и погасили свет.
– Лю! Отползай! Все тут!
Шуйбэнь задом сместился за кучу щебня и пополз-покатился к дверце лифта. Чьи-то руки подхватили его и втащили в кабину. Лифт заскользил вниз.
Запоздалый зеленый луч раскроил черноту надвое, но поражать было уже некого – поле боя опустело.
Изида – это плоскогорье к северо-востоку от «Большого Сырта», гигантская вмятина, оставленная астероидом, падшим в начале времен, а если смотреть с орбиты, то виден колоссальных размеров кратер, вроде Океана Бурь на Луне, и тоже окруженный кольцевыми горами-кордильерами. Планетологи такое образование
Глеб ехал и улыбался, вспоминая вчерашний «кигол».
Когда его, прилегшего соснуть после смены, разбудил робот-краб, почти новый «арктан» с весточкой от Антона, душа сыграла гамму чувств. И облегчение было, и радость, и злость, и возмущение. Пригасло ощущение вины, и зашевелилась, зацарапалась сметка: ага, пошли разведданные!
Киберсвязник всех перебудил– ночевали ополченцы в свежевыплавленном туннеле, постелив одеяла на теплый пол. До Коцита-4 оставались считанные метры. Яэль стала реветь, девчонки принялись ее утешать, Виджай взялся рассуждать о модельном психологическом кондиционировании и рекондиционировании, а Гошка обозвал его чучелом, явно завидуя Антону с оперативным псевдонимом Стажер… Конечно, в любой день знак удачи мог измениться с плюса на минус. Ну, так… ни природа, ни демиурги страховок не выдают. Глеб призывал себя опроститься и утешаться хотя бы тем, что стажер жив-здоров. И вообще, мелкие неприятности – это не крупные, а крупные – не смерть…
Ущелье то расширялось в долину, то стискивало стены, в одном месте утесы опадали широким разливом щебенки, в другом вырастали метров до трехсот. У их подножия лежали скальные блоки, отломленные у верха обрыва, иной раз такие громадные, что на них спокойно можно было бы разместить дачный поселок. Фиолетовые и синие мхи, довольствуясь инеем и туманами, облюбовали середину каньона, где дольше пригревало солнце. Сейчас, правда, его за тучами не видно было, а без светила холодает сразу и заметно.
Жилин старался объезжать зернистый мох (право, можно подумать, что склон синей икрой намазан!), хотя что моховищам гусеницы? Марс – биологически пассивная планета, хорошо если здесь наберется десятка два выживших видов. Но уж те, что дожили до эпохи глобальной климатизации, – самые стойкие. Эти не пропадут…
– Поворачиваем, – сказал Колманов, – и вверх.
Жилин послал свой краулер по пыльному следу колмановского и осторожно вырулил на узковатый карниз, волнообразно поднимавшийся к тонкослойчатому, сильно выветренному уступу. За ним вставал еще один, и еще… Перевалив последний, Жилин оказался на плоскогорье. В километре к востоку серел купол синоптической базы-лаборатории, похожий на опрокинутый казан.
– Не видать их что-то… – проговорил Колманов, правя на купол. – Если нет, подождем – мимо не проедут, больше тут переночевать негде… Эти-то, которые… ты говоришь, сафари устроили – не экстремалы какие, в тентах ночевать не будут. На фиг надо, скажут…
Оставив краулеры под навесом из панелей солнечных батарей, истертых ветром до подложки, Жилин с «проводником» вошли в купол. База была недавно расконсервирована – воздух нагрелся до плюс двадцати, в библиотеке-лаборатории грудой лежали надувные матрасы и небрежно скатанные одеяла; старая кухонная машина была заляпана сбежавшим кофе. Крошки на полу, окурок в углу, сипящий унитаз-автомат за открытой дверцей туалетного блока – все выдавало гостей не очень-то культурных и далеко не чистюль.