Другие Семь дней
Шрифт:
– Заново создать страну намного сложнее, чем ее развалить, – не сдавался юрист.
– Серьезно? У наших предков с момента окончания гражданской войны за спиной девятнадцать лет. И у нас с момента развала Союза – девятнадцать. А результаты сравним? Как Вы считаете, если сейчас на место населения СССР перенести население Российской Федерации. Всё целиком. Что мы получим через год?
Мишарин задумался. Наконец, сказал:
– Россию две тысячи десять мы получим. Вернее, две тысячи одиннадцать… Вы правы, Ефим Осипович. Даже если вместо Путина и Медведева будут Сталин и Берия.
– Вот об этом я и веду речь. Нас
Фима опять сделал паузу.
– Мы все тоже сделали выбор! Отказались от сытой и обеспеченной жизни в мире двадцать первого века. Пошли жить в коммуналки и общежития. Некоторым пришлось прорваться через барьеры, поставленные врагами СССР за кордоном. Сейчас сюда везут ребят, перешедших через Памирские горы, и девушку, переплывшую на байдарке Черное море… – он переждал шум, вызванный известием. – Всем нам за это честь и хвала! Но изначальным гражданам СССР тоже есть чем гордиться. А никакие наши достижения не идут в сравнение с их подвигами на войне. Они достойны нашего уважения в куда большей мере, чем мы их. Да, они менее образованы, чем мы. В чем-то наивны. Но это временно. Очень скоро «предки» нас во всем догонят. А наша задача помочь им сделать это быстрее. И самим научиться у них не продаваться за «ништяки». Думать не только о себе. Не попадаться на песни и книжки. Перестать быть стадом. Научиться строить, а не ломать. Научиться быть людьми.
Нарком обвел взглядом притихший зал.
– Я не жду громких выражений согласия. И тихих тоже. И пафосных речей с биением себя кулаком в грудь тоже не надо. Всё, что я хочу, это чтобы каждый про себя обдумал то, о чем мы сегодня говорили. И сделал выводы. Собственные. Вот и все, наверное.
Поезд Брест – Варшава.
Кирилл Неустроев
И опять стучат колеса, качается вагон, и мелькают деревья по обочинам. Опять о чем-то переговариваются попутчики. На этот раз на польском. Впрочем, попутчики подсели после, первый перегон, от Бреста до Тересполя, он ехал один. Даже не в купе, в вагоне. Польские пограничники так удивились, обнаружив пассажира, что даже не сильно докапывались к выданным в НКВД взамен утерянных документам…
Операция прошла, как по нотам. Как только Иван решился бежать, всё получилось само собой. Выезд в Брест «для проводов потомка». Вечерняя «попойка» в гостинице. Иван одевшийся в «подарки» и ушедший на поезд с документами правнука. И даже клофелин, налитый в стакан с виски. Пить эту гадость Кирилл, конечно, не стал. Выхлебал поллитра из другого стакана и завалился спать. Если прадеда возьмут, Кирилл должен остаться «чистым». То есть, пьяным и валяющимся в отрубе. А клофелин – для экспертизы, если она будет. Но проскочило, никто и ничто его до утра не побеспокоило. Кроме СМС-ки из Варшавы. Вот тогда Неустроев сам отправился в НКВД, жаловаться на ограбившего его предка.
Естественно, легковерными
– Итак, гражданин Неустроев, пожалуйста, объясните еще раз, каким образом Ваш предок сумел бежать из СССР?
Зато сам Кирилл мог и раздражение выказать или даже схамить. В меру, конечно:
– Я же уже говорил, господин лейтенант! Прадед воспользовался нашим внешним сходством. Сначала поехал проводить до Бреста. В гостинице мы выпили. Наверное, он подлил мне что-то в стакан. Я отрубился и проснулся только утром, а его и след простыл. И документов нет. Только записка на столе.
Лейтенант, хоть и морщился каждый раз, услышав «господина», но глубоко не копал, помурыжил денек, и выпустил. Еще и кучу справок нарисовали, взамен украденных документов. И на вокзал отвезли, проследили, чтобы уехал.
Так что, всё сделано как надо. И снова стучат колеса. Ничего, в Варшаве ждет служебная машина, а дальше – эфир, репортажи, известность, интервью… И, естественно, деньги. Много денег. Журналист, нашедший первого беглеца из Империи Зла. Помогший тому бежать. Почти национальный герой. Непонятно, какой нации, но разве это важно?
Главное – деньги! Большая слава и большие деньги. Так что можно потерпеть несчастные четыре часа до Варшавы и перестук, и покачивание, и мелькание. Всё можно перетерпеть…
Подмосковье. «НИИЧаВо»
Капитан открыл тяжелую дубовую дверь и посторонился, пропуская сопровождаемых:
– Прошу, товарищи!
– Вежливость – визитная карточка НКВД, – тут же прокомментировал Лешка. – Ты, Семеныч, лучше первым иди, дорогу показывать будешь! А мы за твоей широкой спиной.
Всю дорогу от вокзала Кадышев трепался с чекистом. Видно не зря, раз уже перешли на «ты» и на отчества.
– Да я и сам планировки не знаю. Не был здесь еще. Думаешь, каждого целый капитан госбезопасности встречает?
Лешка уважительно покачал головой:
– Не, подобная честь только Лизку с Дашунькой! Но настоящий чекист должен знать каждый закоулок в родном городе!
– И в неродном – тоже, – добавил Влад. – А то вдруг служба занесет в какой Мухоздравск, а ты не в курсе, где в Приморском районе общественный сортир. И всё! Как выполнять задание, благовоняя на всю округу?
– А ну вас, – обреченно махнул рукой капитан. – У меня голова, а не дворец Съездов! Вот направят тебя к нам работать, отправлю изучать сортиры в Мухоздравске!
– Легко! – отозвался следователь. – Если эта работа нужна горячо любимой Родине. И она отдаст недвусмысленный приказ… Родина в смысле…
– Эй, зубоскалы, мы так и будем стоять на пороге? – спросила Лиза. И, очаровательно похлопав ресницами, добавила. – Товарищ капитан, между прочим, дверь держит. А она тяжелая…