Другие Семь дней
Шрифт:
– Спрашивайте дальше, – помогая убирать остатки незапланированного полдника, сказал, внутренне стыдя себя за несообразительность, Юрий. Слышал же о создании целого наркомата, который должен изучать и внедрять все полезное в жизнь. Так с чего он решил, что особист просто тратит на него время, не зная, о чем допрашивать и как его разоблачить? Нет, это точно последствия ночных кошмаров. А те – явное следствие встреч с «мозголомами». Хорошо, что профессиональные секреты из него уже вытащили и обещали больше принудительно в черепушку
– Обязательно, – ответил Никитин, но допрос, больше похожий на разговор, пришлось прервать. Появился посыльный от командира, с просьбой немедленно прибыть на объект для консультаций. Часа два пришлось объяснять, показывать, и даже ругаться. Обычный рабочий момент на новой точке, с единственным отличием – здесь и сейчас механизмов практически не было, все делалось руками бойцов – строителей. Строились с помощью лопаты, отбойного молотка и «какой-то матери», возводя хранилище для того, что должно было спасти страну от внешней агрессии. И, несмотря на ручной труд, всё делалось основательно, качественно, на века. А отдельные недостатки… Для этого и был здесь нужен специалист, то есть он – майор Колганов, и его помощь. Так что пришлось побегать, а кое-где и лично показать, как должно быть.
После же обеда Юрий опять сидел в кабинете у начальника особого отдела.
– Продолжим, Юрий Владимирович, – Никитин снова был сух и деловит, настоящая «кровавая гебня» при допросе «гондурасского шпиона». – Расскажите поподробней о «дедовщине» в армии. С чего, по вашему мнению, она началась, какие меры против нее применялись, их эффективность…
– «Дедовщина», – задумался Колганов, – по-моему, была в армии всегда. Другой вопрос, что в каких формах она выражалась. Во время моей службы, особенно к началу девяностых, «дедовщина» приняла откровенно уголовный характер…
г. Харьков, Лысая гора.
Венька Фридлендер, ученик слесаря
Полноватый мальчишка лет четырнадцати настежь распахнул калитку и вышел на Черкасскую, ведя за руль черный, блестящий свежевымытой краской велосипед МД-1. Новенький, пару недель, как из Москвы привезли. Закрыв калитку, поставил правую ногу на педаль и, на ходу перебросив через машину левую, помчался по улице. До перекрестка с Черниговским, где на бревнах пристроилась кучка парней. Кто на год-другой старше, кто-то помладше.
– Йоська, – заорал велосипедисту самый старший в компании, – дай прокатиться!
Иосиф тормознул и, сожалеюще сказал:
– Не могу, Серег! Папка выдерет!
– Папка твой и не узнает ничего, – возразил просивший, – он же на работе сейчас.
– Узнает, – не согласился Йоська. – Кто-нибудь скажет, – потом подумал и добавил. – А если сломаете шо?.. У вещи должен
– Брось, Серый, – сказал небольшой хлопец со спадающим на глаза шикарным «казацким» чубом. – Жид он!
– Сам ты жид! – возмутился Йоська. – И шо с того, шо я еврей?
– Ты не еврей! – ответил Серега, зло сплюнув в сторону. – Вот Веник, тот еврей. А ты – жид! Жадюга! Дал бы по сопатке, да мелких не бью!
Йоська насупился.
– Заладили: Веник, Веник, – заявил он. – У Веника отца нет, а мать его не порет. А мне…
– По губе, – вмешался третий. – Венику велосипеды покупать некому! Он сам собирал! Целый год! А ты даже до магазина не сам ходил, привезли, под калитку положили! Правильно Мишка гутарит! Жидяра ты!
– Если бы покрышки деповские не подарили, не видать Венику велосипеда! – вспылил Йоська и попытался зажать себе рот. Но было поздно.
– Шо? – угрожающе протянул Серега. – Ну, падла…
Трое хлопцев повисли на товарище.
– Не гони, Серый, – заорал чубатый Мишка, – тебя же батя выпорет, неделю сидеть не сможешь.
– И хрен с ним, – рычал крепыш, – да за такое!..
– Я, это, с дуру ляпнул я, – залепетал перепуганный Йоська, – я другое хотел сказать…
– Ну? Кажи, если с пересеру не забыл, – согласился Серега. – Но если опять… И запомни: был бы у Веньки велосипед! Думаешь, он случайно всё время в битки выигрывал?
– Серега! – ахнул Мишка.
– Черт! – Сергей хмуро посмотрел на Йоську. – Сболтнешь Веньке – получишь по сопатке. Понял? И плевать, как меня выдерут!
– Да ты шо! – засуетился тот. – Могила! Я ж понимаю. Я сам ему в шахматы проиграл! – и, оглядев хлопцев, торопливо добавил. – Не специально, правда.
– Твоё счастье, что признался, – произнес Мишка, – а то бы сейчас огреб. А велик у Веньки всё равно бы был. Мы тоже деньги собирали, шобы покрышки взять. Только в депо быстрее успели.
– И куда дели? – спросил Йоська.
– До мени отдали, – раздался сзади тоненький голосок, – А я до папы снесла. А ты как жадюгой был, так и остался. Еще про Веньку плохо скажешь – улицу харей подмету!
– Ты шо, Вер! Да разве я шо! Я Веника очень даже уважаю! – сама девчонка, конечно, не смогла бы выполнить угрозу. Но ведь помогут. Точно помогут! – Просто он сам работает. И зарплата у него есть. И починить всё может. А я ж в школе учусь…
– Катись! – махнул рукой Серега. – Горбатого могила исправит.
– Нужен нам твой велосипед, як пято колесо да к возу, – добавил Мишка. – Перебьемся.
– Тем более, вон Венька едет, – тут же ехидно съязвила Верка.
И вправду, из-за забора, условно ограждающего хибару, гордо именуемую хатой, появился предмет столь острого обсуждения. Такой же хлопчик, как и большинство присутствующих. Разве что с огромным синяком под левым глазом. Ведя велосипед в руках, он добрался до компании и приветственно махнул: