Другие территории. Этническое кино: периферийные традиции, воображаемые ретроспективы
Шрифт:
Во времена СССР существовала концепция многонационального советского кино. Кинематограф союзных республик пользовался покровительством центральных властей. В новой России федеральные ведомства уклонялись от поддержки кино национальных субъектов (Министерство культуры и Фонд кино зачастую отказывали в финансировании проектам из этнических регионов). Идея многонационального российского кино не приживалась, возможно потому, что вступала в противоречие с официальной концепцией российской гражданской нации 6 (которая воспринимается чиновниками через фильтр консервативных ценностей: имперской идеологии и русского национализма). Определенные подвижки начали происходить совсем недавно, на рубеже 2010–2020-х годов, когда в столице были проведены несколько питчингов, нацеленных на поддержку локальной продукции (с акцентом на регионализм, а не на этничность).
6
Академик Валерий Тишков писал в
Следует отметить, что позиция Тишкова обусловлена посттравматическим синдромом, вызванным распадом СССР и страхом перед повторением ситуации в масштабах РФ. Академик предпочитает ссылаться на опыт Франции. Но французский подход к конструированию «цельности нации» («добровольное» стирание этнических идентичностей, отказ от преподавания в школах локальных наречий) не всеми экспертами признается передовым: он подвергается критике активистами, защищающими самобытность носителей «отмирающих» языков и наследие старожильческих этносов (окситанцев, корсиканцев, бретонцев, басков).
Тем не менее этническое кино существует и выживает в РФ, обходясь без существенной господдержки. Приметой аутентичности принято считать локальный язык. Однако из любого правила могут быть исключения. Так, «альманах эротических новелл» уральского режиссера Алексея Федорченко «Небесные жены луговых мари» (2012) снимался в районах проживания этноса, озвучен на марийском языке, но к этническому кино отношения не имеет – это образец «глобального» авторского кино. В подобных фильмах этническая реальность мистифицируется ради нагнетания внешнего экзотизма. Задачу свою автор видит не в том, чтобы раскрыть архетипы и категории конкретной культуры, а в том, чтобы представить свои идеи через эффектный образ «другого». А вот мистический триллер якутского режиссера Прокопия Бурцева «Феррум» (2015) хоть и снят на русском языке, вполне достоверно отображает картину мира народа саха.
С «этническим кино» в национальных регионах России соседствует и сосуществует иной тип кинематографа – «региональное кино». Это фильмы коммерческих жанров (преобладают комедии и криминальные драмы), снятые на русском языке. «Региональные фильмы» в определенной степени отражают местные реалии, несут на себе отпечаток локального колорита, но рассчитаны на вкусы массового русскоязычного зрителя – в том числе живущего за пределами региона. За образец берутся голливудские или столичные фильмы. Желаемого успеха на федеральном уровне достигают немногие. Некоторую известность благодаря тысячам просмотров в YouTube получила лишь криминальная драма «Решала» (реж. Роман Асхаев, 2012), снятая в Бурятии. Фильм романтизирует нравы преступного мира. Стоит заметить, что увлечение молодежи уголовной романтикой – одна из серьезных проблем Бурятии и соседнего Забайкальского края.
В различных регионах России этническое кино развито неодинаково и неравномерно. В Якутии, Татарстане, Башкортостане сложились свои «малые индустрии», поддержанные грантами местных властей и региональным прокатом. В Хакасии, в Республике Алтай, на Ямале, в финно-угорских регионах Поволжья и в республиках Северного Кавказа этническое кино – результат спорадических опытов одиночек. Кинематограф Якутии заслуживает отдельного разговора.
Сибирь
Кино Бурятии может похвастаться солидной предысторией. Несколько режиссеров бурятского происхождения в 1960–1980-е годы работали на различных студиях СССР. Но к национальной тематике обращался только Барас Халзанов (1938–1993), снявший на Свердловской киностудии три фильма с бурятскими этническими мотивами 7 . «Последний угон» (1966) – пастушеский истерн, действие которого происходит во время Гражданской войны. Драмы «Белая лошадь» (1966) и «Горький можжевельник» (1985) рассказывают о буднях самоотверженных тружеников тыла в годы Второй мировой войны и навеяны, вероятно, детскими воспоминаниями самого режиссера. Эти картины, однако, трудно признать полноценным этническим кино. Они озвучены на русском и адаптированы к восприятию среднестатистического русскоязычного зрителя (советские идеологические клише нивелируют этническую специфику).
7
Халзанов снимал игровые фильмы и о других народах России – башкирах, тувинцах, чукчах. Незадолго до своей кончины он основал в начале 1990-х годов студию «Зов», где собирался делать «экзотическое кино» на деньги региональных заказчиков.
В современном бурятском кино сосуществуют два параллельных потока – этническое и региональное (надо признать, производство русскоязычных картин развивается более бурно) 8 . Буряты проживают традиционно не только
8
Государственной (контролируемой местным правительством) киностудии в республике нет. Производство фильмов – дело небольших частных компаний. Технических специалистов (операторов, звукорежиссеров) принято приглашать из соседнего Иркутска.
9
Ситуация усугубляется тем, что литературный бурятский архаичен и малоупотребим в быту. «Разговаривать по-бурятски» – значит изъясняться на одном из локальных диалектов. Официальный язык перестал выполнять функцию средства коммуникации, цементирующего этнос.
Наиболее яркие авторы бурятского этнического кино – Баир Дышенов и Солбон Лыгденов – режиссеры-самоучки. Дышенов начинал с короткого метра, адаптируя для экрана буддийские притчи. «Улыбка Будды» (2008) – рассказ о воздаянии за благие поступки, «Наказ матери» (2011) – о силе веры, творящей чудеса, о необходимости следовать сыновнему долгу. В своем полнометражном дебюте «Степные игры» (2014) режиссер стремился создать полижанровую конструкцию, столкнув комедию с эпосом, сопоставляя прошлое с настоящим (время былинных героев и рутину нашего дня).
«Булаг. Святой источник» (2013). Режиссер, сценарист Солбон Лыгденов, оператор Дмитрий Ильков, в главной роли Владимир Ширапов
«Булаг. Святой источник» (2013) Солбона Лыгденова рисует гротескный образ вырождающейся деревни: беспробудное пьянство разрушает семейные связи, губит традиционный уклад. Рецепт очищения – тот же, что и в фильме Баира Дышенова: возвращение к благодатным истокам национальной культуры. Примечательно, что картины обоих авторов завершаются мозаикой лиц – метафорическим ёхором (хороводом) поколений, символическим единением родичей всех возрастных и социальных групп.
Три года Баир Дышенов работал над фильмом «Шарнохой – желтый пес» (2018). По форме это мистический триллер, по сути – рассказ о том, как вина предков ломает судьбы потомков (сюжет, известный по античным трагедиям). Командир отряда НКВД застрелил камлающего шамана – и обрек на погибель собственный род (мужскую линию). Чтобы избавить еще не рожденного отпрыска от проклятия, герой – последний из потомков убийцы – совершает жертвенный акт искупления, разорвав роковую цепочку причин и следствий. Посыл фильма прозрачен: вера в преемственность поколений не должна быть слепой, уважение к наследию предков не означает безоговорочного принятия всего совокупного опыта советской поры (включая преступления власти и трагические эксцессы). Драма Баира Дышенова метафорически интерпретирует парадоксы исторических судеб народа, утверждает идею корневого единства бурят всех ветвей – ламаистов и шаманистов.
На стыке десятилетий вышел фильм Солбона Лыгденова «Булаг-2: К новой жизни» (2020) 10 . С первым «Святым источником» эту картину связывает только топос – пространства Тункинской долины. Обратившись к жанру незлобивой комедии, режиссер снял типичное «возвращенческое кино». Успешный мужчина, осевший в Улан-Удэ, намерен перевезти постаревшую мать в свою городскую квартиру. План переезда дает сбой: старушка то и дело находит какой-нибудь повод, чтобы задержаться в родной избе. Горожанину – против собственной воли – приходится заново открывать красоту «малой родины» и простодушную благодать традиционного обихода. Исподволь утверждается императив: «где родился, там и пригодился».
10
Вероятно, opus magnum режиссера можно считать картину «321-я сибирская» (2018), рассказывающую о героической дивизии, набранной из сибиряков. Действие происходит на линии фронта, в разрушенном Сталинграде (натурные съемки велись в Сибири, а не в Поволжье). К сожалению, тон в этом кино задают стереотипные представления о «дружбе народов», идеологемы, заимствованные из сталинских лент о Великой Отечественной войне. Стоит отметить, что, в отличие от фильмов, повествующих о Второй мировой, которые были сняты французами арабского происхождения или афроамериканцами, в российском региональном кино акцент с межрасовых и межнациональных конфликтов переносится на идеализированное «братство» представителей различных этнических групп. Тенденция отчетливо проявилась в якутских военных драмах, снятых к 75-й годовщине победы в Великой Отечественной войне (вышли в 2021 году): «Сердце солдата» (реж. Руслан Тараховский) и «Рядовой Чээрин» (реж. Дмитрий Кольцов). Фильмы этого типа – вольно или невольно – способствовали укреплению официальной патриотической мифологии.