Другие времена, другая жизнь
Шрифт:
— А вы уверены, что Эрикссон был на конференции? — спросил Ярнебринг.
Да, он зарегистрировался утром и получил все материалы, однако она не может ответить на вопрос, оставался ли он до конца. Ничего странного, люди приходят и уходят, сказала она, давая понять, что у нее, кроме того, чтобы следить за присутствием Эрикссона на конференции, были и другие дела.
Пришлось опросить еще двоих ее сотрудников, и постепенно картина прояснилась.
Эрикссон сидел на конференции до ланча. Сначала собирался остаться на весь день, но, когда вышли покурить, сказал, что у него завал на работе, он вынужден уйти в двенадцать, даже поесть
— Не было ли у вас впечатления, что он чем-то взволнован? Что у него произошло что-то серьезное? — спросила Хольт женщину, с которой разговаривал Эрикссон.
Нет, ничего такого она не помнит. Он был спокоен и любезен, может быть, даже в чуточку приподнятом настроении, как ей показалось… Впрочем, почти никто не сидит на таких конференциях с начала до конца, так что ничего странного в том, что он сбежал, нет. Тогда она позвонила на кухню и сказала, чтобы поставили на один прибор меньше.
Ярнебринг и Хольт поблагодарили за беседу и пошли искать ближайший ланч-ресторан, чтобы перекусить. Пока они ожидали заказ, Хольт перелистывала полученные от ответственной дамы материалы конференции.
— Ну и как, — ухмыльнулся Ярнебринг, — нашла что-нибудь интересное?
— Председатель приветствует участников, юрист из отдела рынка труда информирует о развитии шведского трудового законодательства за последнее десятилетие, секретарь комитета прав трудящихся сообщает о необходимости надзора за эффективностью закона о коллегиальном принятии решений…
— Спасибо, — прервал ее Ярнебринг. — Я прекрасно понимаю, почему он улизнул до ланча…
— Кстати, о ланче, — заметила Хольт. — Телячьи биточки с отварной картошкой и протертой брусникой… Ну и вегетарианское, кто пожелает.
— Телячьи биточки… Телячьи биточки — это замечательно, — вздохнул Ярнебринг. Он пять минут назад заказал котлеты с жареным луком, и у него неприятно сосало под ложечкой. — А какие-нибудь интересные имена? Докладчики, участники?
— Насчет юриста и секретаря я уже сказала, оба мужики, естественно… Вот еще женщина-адвокат, она рассказала о только что завершившемся деле в гражданском суде… Полно всяких омбудсменов [15] различного калибра… И Чель Эрикссон, член ТСО.
15
Омбудсмен — избранное риксдагом (парламентом) должностное лицо, на которое возлагаются функции контроля за соблюдением законных прав граждан в деятельности органов власти. Омбудсменов должно быть четверо — главный юридический омбудсмен и еще трое, избираемые раз в четыре года.
— Хорошо, поговорим позже. — Он заметил официанта, направляющегося к их столу с дымящимися тарелками в руках. — Когда я ем, я глух и нем.
Список участников выглядел не особенно увлекательно, и дальнейшие разыскания в этом направлении могут подождать, пока несравненная Гунсан не пробьет все эти данные на полицейском компьютере. Поэтому за кофе Ярнебринг заговорил о курении.
— Никогда не курила, — пожала плечами Хольт. — С чего бы? Чистое сумасшествие — сосать эту дрянь.
— А эта пачка, что ты наколдовала в кафе? Так называемое тактическое вспомогательное средство? Наверное, на каких-нибудь курсах научили, пока ты работала у этих неженок в СЭПО?
— Можно и
— Нет. — Ярнебринг улыбнулся своей волчьей улыбкой. — Я на работе с людьми не встречаюсь. Я встречаюсь с бандитами. Ну еще иногда с каким-нибудь налакавшимся Свенссоном, а это еще хуже.
— А как ты налаживаешь с ними контакт? — с любопытством спросила Хольт.
— Для начала пугаю до полусмерти, — сообщил Ярнебринг, — а потом, когда говоришь с ними по-человечески, им кажется, что они получили в подарок целый блок сигарет.
Ярнебринг, похоже, был очень доволен своей тактикой. Дешево и сердито. И время экономит.
— В этом-то и разница между нами, — заметила Хольт. — Я бы так не могла, даже если б захотела, но я и не хочу.
— Женская хитрость.
— Ничего подобного. Просто я так устроена. Не из чего выбирать.
Ну да, как же, подумал Ярнебринг.
— А я устроен по-другому, — произнес он вслух. — Я человек-злодей. Поэтому надо попытаться сварить клей из этого типа, за которым мы охотимся.
— Найти и взять преступника, — перевела Хольт. — Что ж, звучит отлично.
Когда Вийнблад наконец вырвался из судебно-медицинского чистилища, он был растерян, возмущен и встревожен одновременно. Более всего встревожен, поэтому, добравшись до своего стола, он первым делом позвонил старому приятелю доктору Энгелю — узнать, как тот себя чувствует.
Учитывая обстоятельства, нормально. Состояние пациента соответствует тяжести вмешательства.
Вийнблад рассказал о малоприятном знакомстве с его коллегой Биргит — «просто Биргит» — и о возникших у него в связи с этой встречей сомнениях в положительном исходе следствия. Его очень порадовало, что Милан полностью согласен с его впечатлениями.
— Ты прав, — согласился Энгель, — она психопат, она сумасшедший, она пошивает с другой бабой, она проститутка, она много себя понимает, она…
— Если хочешь, я захвачу все материалы и зайду, — осторожно прервал его Вийнблад.
Так тому и быть. Через полчаса он уже сидел в уютной холостяцкой квартире Энгеля на Свеавеген, и они приступили к анализу обстоятельств ухода из жизни начальника бюро Эрикссона, имевшего место всего двадцать часов назад. Как Вийнблад и предполагал, Энгель полностью разделял его версию, как именно произошло убийство. Если перевести на понятный шведский заключение доктора Энгеля, основанное на научных знаниях, опыте и здравом смысле, оно звучало так: убитый был «типичный тайный педераст, который склеил здоровенного и к тому же агрессивного партнера, и тот прикончил хозяина его же ножом».
Вдобавок Энгель обогатил следствие совершенно новой идеей, которая Вийнбладу даже не приходила в голову.
— Ты скасал, Эрикссон шифет на верхе Родмансгатан у церкви? — Он пристально посмотрел на Вийнблада.
— Так и есть. На углу Карлавеген.
И тут Энгель произнес загадочно:
— Хоммельгартен.
Хоммельгартен… Что он имеет в виду? — недоуменно подумал Вийнблад.
— Там фикусы ищут друга. Это же совсем не очень далеко.
— Ты имеешь в виду Хюмлегорден, — сообразил Вийнблад и почувствовал знакомое возбуждение, оно всегда охватывало его, когда следствие приближалось к важному прорыву. Как же он об этом не подумал!