Другие времена
Шрифт:
– Исаакий по праздникам закрыт, – вмешался всезнающий Славик, и Тася со злостью пнула его под столом ногой, будто он сам это нарочно устроил.
На демонстрацию не пошли. Парад и шествие смотрели по телевизору. А после праздничной передачи начали показывать футбольный матч «Спартак» – «Динамо». Тут уже и папу, и дядю Игоря никакими силами нельзя было оттащить от экрана. А Славка-то!.. Тихий, ученый мальчик. Его, кажется, ничто на свете, кроме червяков, не интересовало, – и он туда же!.. Подпрыгивал на стуле, вопил: «Гол!..
Со счетом два-ноль выиграл «Спартак». Папа был доволен, а дядя Игорь сказал, что это случайная победа и динамовцы играют лучше. Они заспорили, совсем как мальчишки у Таси в классе, и она даже испугалась, что они раздерутся и папе попадет, потому что дядя Игорь гораздо сильнее его.
– Папа, ну пойдем на улицу!.. Нельзя же весь день торчать дома, – ныла Тася.
– Погоди! – отмахивался папа и продолжал объяснять дяде Игорю преимущество «Спартака» перед «Динамо».
На экране телевизора появилась дикторша с подбритыми бровями и сообщила, что сейчас будет показан двухсерийный фильм «За горизонтом», из жизни наших разведчиков.
Часа три смотрели фильм. Потом сели обедать. После обеда дядя Игорь заявил, что неплохо бы поспать, а мама и Мария Даниловна, Славикова мать, ушли мыть посуду. Мама отпустила Тасю погулять со Славиком во дворе.
Двор был как двор. Такой же, как у них в Лопахине. На солнечных скамейках сидели старухи. Лохматый парень, зажав между коленями транзистор, пустил его во всю мочь. За длинным свежевыструганным столом пожилые дядьки дулись в домино.
Когда дети вернулись домой, они заметили, что взрослые куда-то собираются. На папе была крахмальная рубашка и новый галстук, а дядя Игорь, все время ходивший в тапочках, надел блестящие черные ботинки на толстой подошве.
– Явились, – сказал папа. – Вот и отлично. Сейчас мы двинем.
– На Неву? Смотреть салют? – обрадовалась Тася.
– Нет, ближе. Здесь рядом. Видишь ли, программа переменилась. Звонил Сенечка. Понимаешь, он по собственной инициативе договорился с Карпухиным, и тот ждет нас.
– Кто такой Карпухин? – не поняла Тася.
Дядя Игорь торжественно поднял вверх правую руку.
– Несчастная... Она не знает Карпухина! Да это же сам Сергей Сергеевич Карпухин. Профессор, академик. Бог химиков. Между прочим, твой отец был его любимым учеником.
– Я Чапа хочу видеть, – сказала Тася. – Он в зоологическом саду живет. Ему всего три месяца. Он интереснее, чем ваш Карпухин!
– Ха-ха-ха! – захохотал дядя Игорь. – Ну и молодежь! Ну и девица!.. Жирафенка предпочитает академику. Впрочем, откровенно говоря, наш уважаемый Сергей Сергеевич очень похож, честное слово, похож... Только не на жирафенка, а на почтенного жирафа.
– Мамочка, – оправдывалась Тася. – Я же ничего плохого. Это Шурка рыжий просил меня пойти в зоологический сад. Ты же знаешь, он у нас юннат.
– Довольно, – перебила ее мама. – Иди умойся, причешись и, пожалуйста,
Пошли к Карпухину. Ничего интересного в этом профессоре не было. Старик как старик. Дядя Игорь правильно сказал. Он похож на жирафа. Шея длинная, он вытягивает ее и смотрит куда-то далеко-далеко.
С Тасей он поздоровался за руку. Спросил: «Сколько тебе лет? Какие у тебя отметки? Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?»
Тася нарочно сказала, что хочет быть дворником. Мама от стыда чуть не провалилась сквозь землю, а профессор, пожевав губами, сказал:
– Что же... Нужная профессия... может быть, даже нужнее других.
Вообще Карпухин был молчалив и за чаем произнес два-три слова, не больше.
После чая он поднялся из-за стола и увел с собой в кабинет папу, Сенечку и дядю Игоря.
Тася осталась с мамой, Марией Даниловной и женой профессора Ольгой Петровной, доброй, хлопотливой старушкой. Ольга Петровна очень беспокоилась, чем бы занять Тасю, но ничего не могла придумать, и Тася весь вечер просидела, слушая совсем неинтересные разговоры.
Домой возвратились поздно. Увидев унылое лицо Таси, папа сказал:
– Прости, дочка, что сегодня так мало занимались тобой, но завтра у нас еще почти день. Восполним пробел.
А завтра утром мама и Мария Даниловна увезли Тасю за город. Нет, не в Петергоф к фонтанам (они еще не работали) и не на Острова, а в какую-то Сиверскую, где только что открылся новый универмаг.
Там они провели полдня и купили маме японскую кофточку, Тасе – чешские сапожки, и еще они купили белый эмалированный чайник и складной зонтик.
Мама, красная, счастливая, крепко держала покупки, растерянно повторяя:
– Нет, я просто не понимаю, куда уходят деньги.
Дома их встретил папа. Он накинулся на маму, говоря, что это безобразие, что они могли опоздать на автобус.
– Не беспокойся, – холодным голосом сказала мама. – Видишь, мы не опоздали. И потом, не думай, что я это делаю для своего удовольствия.
Тася не поняла, кому, кроме мамы, нужны японская кофточка и складной зонтик, но не решилась вмешаться в спор.
– Хорошо, хорошо, – согласился папа. – Жаль только, что мы не показали Тасеньке город.
– Разве можно показать, если такая погода, – сказала мама.
И она была права. За окнами на землю опустилось тяжелое, темное небо. Пошел дождь со снегом.
И вот они едут назад в Лопахино. Мчится автобус «Икарус», разбрасывая из-под тяжелых колес фонтаны воды, проносятся мимо поля, залитые водой, низкие деревенские дома.
Папа беседует с мамой.
– Знаешь, – вполголоса говорит он. – А все-таки мы неплохо съездили. И потом, стоило ради одной встречи с Карпухиным... Ну и старик!.. Это же клад!.. Я как будто прослушал курс по усовершенствованию. И, кажется, я уговорил его приехать к нам на завод на консультацию.